Иначе говоря, с возвращением к всеобщей познавательной обязанности, но в условиях, когда научный поиск по сравнению с первыми шагами цивилизации заметно усложнился, функция подготовки рядового исследовательского персонала будет выполняться преимущественно первой ступенью образования. А учебные заведения второй ступени станут готовить уже не просто научных работников, а именно низовых организаторов исследовательского процесса или, если угодно, младших офицеров армии знания. Отсюда и планы приёма на эту ступень образования будут определяться не по схеме “вали валом – потом разберём”, а исходя из фактических штатных расписаний научных подразделений, действующих на том или ином участке фронта исследований, а также предполагаемых перспектив их расширения либо сокращения.
Вполне вероятно также, что для подтверждения своей квалификации учащимся второй ступени необходимо будет успешно пройти не только выпускные испытания, но и, скажем, годичную стажировку в действующем исследовательском корпусе, по итогам которой им и будет присваиваться первый официальный научноармейский ранг. (А те, кто не покажет достойных результатов, будут оставаться “старшими рядовыми” до следующей аттестации.) Впрочем, это опять-таки относится скорее к частностям, а вот на что действительно важно указать, так это на то, что, начиная службу на передовой научного поиска, затем наши младшие (а может, уже и не совсем младшие) организаторы науки примерно через 10-15 лет будут переводиться в тыл, на границу освоения или в другие вспомогательно-обеспечивающие подразделения. Причём в данной фразе слово “примерно” является не дежурной вставкой, а одним из ключевых.
В самом деле, с одной стороны, возможности отдельного человека конечны и не столь уж велики, а с другой стороны, отдельные отрасли знания и познание в целом движутся вперёд тем интенсивнее, чем шире они раскрывают способности и чем глубже выбирают теоретический потенциал своих первопроходцев. Иными словами, полное исчерпание солдатом истины своего новаторского ресурса есть явление не только вполне объективное, но и для науки гораздо более ценное, нежели работа того или иного исследователя вполсилы (не говоря уже о менее значительных долях его творческих задатков). Так что вести дело к тому, чтобы учёные в своей деятельности не выдыхались, а, размениваясь на мелочи, воплощали в реальный познавательный эффект лишь часть своего исследовательского потенциала – это значит оказывать науке, мягко выражаясь, медвежью услугу. Заботиться же о развитии науки – это значит организовать её так, чтобы каждый служащий знанию выкладывался до конца и делал для постижения окружающего нас мира всё, что в его силах.
А задавшись такой целью, никак нельзя забывать и о том, что для учёного полное раскрытие творческих возможностей означает одновременно достижение им своего теоретического потолка. Ну а когда некоторый научный работник, внеся ту или иную лепту в расширение границ познания, достигает своих предельных творческих вершин и оказывается не в состоянии далее полноценно исполнять обязанности разведчика неизвестного, то в интересах не только науки, но прежде всего самого этого человека отозвать его с передовой научного поиска и направить на другую работу. Потому что в противном случае утративший способность двигаться вперёд учёный с большой вероятностью будет более или менее постепенно перевоплощаться в мракобеса.
Наконец, наряду с тем, что личные умственные и физические ресурсы человека имеют пределы, вполне очевидно и то, что у разных людей эти пределы могут тем не менее существенно отличаться, и что, следовательно, “всё”, что способен сделать для науки учёный Икс, может далеко не совпадать с тем “всем”, что под силу учёному Игреку. Поэтому, практически не боясь ошибиться, можно утверждать, что если в науке будут созданы условия для максимально полного раскрытия возможностей каждого учёного, то для кого-то позитивное участие в разведке неизвестного будет завершаться через несколько лет, для кого-то – через несколько десятилетий, и почти не останется людей, которым бы не хватало жизни для воплощения в практические результаты всего своего теоретического потенциала.
Ну а в сумме всё вышесказанное как раз и подводит нас к заключению, что отчисление из передовых экспедиций, чтобы быть своевременным, по самой своей сути должно быть не-регулярным. То есть кого-то следует переводить в тыл не раньше, чем через 15-20 лет, а кого-то – не позже, чем через 3-5 лет службы. Вместе с тем отзыв из разведки не просто МОЖЕТ НЕ означать, но в общем случае НЕ ДОЛЖЕН означать полного увольнения солдата истины из армии знания. Ибо для поддержания оптимальной скорости, экономичности, безопасности и других существенных параметров процесса производства идей требуются не только разведчики неизвестного, но и освоители открытого, и обслуживающий персонал для теоретических арсеналов28*, и работники служб материально-технического обеспечения научного поиска, и много других людей, которые хотя и не принимают непосредственного участия в передвижении границы неизвестного, но чей труд является необходимой составной частью всякого открытия. И чем больше будет на вспомогательных научных работах занято людей, на личном опыте знающих, как достаётся хотя бы один шаг по теоретической целине, тем легче будет справляться со своими задачами научным пограничникам.
28
* Имеются в виду не столько библиотечные работники, а прежде всего переводчики и систематизаторы, отвечающие за подготовку атласов и других периодических справочно-информационных изданий.