II
.
Сравнительный анализ истории комплектования армии и науки.
Поскольку, согласно нашей версии, комплектование армии прошло более полный цикл развития, нежели комплектование науки (остановившейся на очень дальних подступах к всеобщей обязанности), то и начнём мы с истории вооружённых сил. И уже с этой историей будем соотносить факты из родословия древа познания.
1. Условия смены систем комплектования армии.
Итак, возвращаясь к первобытной общине, легко видеть, что участие в возникавших столкновениях всех без исключения способных сражаться её членов определялось следующими условиями:
во-первых, малочисленность патриархальных родов, побуждавшая за все важные дела браться именно сообща и в кризисные моменты отводить “в тыл” разве что младенцев и совсем уж немощных стариков.
Во-вторых, имущественное равенство членов общины между собой и задаваемая этим одинаковая заинтересованность в объекте посягательства, будь то собственные угодья или чьи-то чужие.
И в-третьих, простота средств войны, которые, строго говоря, не являлись специально античеловеческим оружием, а всего лишь обращаемыми на дело человекоубийства средствами охоты35*.
Принципиально ту же ситуацию мы видим и в греческих полисах. Ибо хотя в античные времена военное дело усложняется и обособляется от повседневного быта человека, но всё же пока ещё не настолько, чтобы стать особой профессией. Большинство необходимых на войне навыков (техника владения копьём, луком, пращой и иными боевыми снарядами или, скажем, умение ориентироваться и маскироваться на местности) по-прежнему сохраняло наглядную связь с охотой и целиком базировалось на общефизической подготовке. Так что освоение потенциально боевых навыков юноши начинали уже в семье, а развитие их обеспечивалось включением соответствующих упражнений в программы гимнастических классов. Так что и на этом этапе боевая подготовка оказывалась почти столь же неотъемлемой частью жизни людей, как еда и питьё. И даже для отработки таких диктуемых временем специфически военных групповых упражнений, как, например, движение в строю фаланги, не возникало необходимости надолго отрывать граждан от мирных занятий, а было достаточно, выражаясь современным языком, проводить краткосрочные сборы.
Безусловно, весьма существенным отличием античного полиса от первобытного рода было то, что иноплеменники, против которых направлялась всеобщая воинская обязанность греческих граждан, находились не только вне, но и внутри полиса в виде рабов. Но, с другой стороны, как раз это обстоятельство дополнительно сплачивало не-рабское население малых государств и помогало ему, несмотря на весомые различия в материальном достатке, почувствовать себя народом, которому не выжить без внутренней солидарности. И в немалой степени поэтому армия города-государства, по сути тождественная взрослому мужскому населению, поддерживала постоянную боеготовность, требовавшуюся не только для отражения нападений извне, но и для пресечения попыток реванша со стороны однажды уже побеждённых.
Принципиально ту же ситуацию мы видим и в феодальных странах с той только разницей, что многие признаки рабства перемещаются с международных на внутренние отношения. И в качестве свободных граждан и обслуживающего их неполноправного населения здесь могут выступать представители одной, а не разных этнических групп.
В самом деле, ведь и “свободнорождённые” древнего мира, и средневековые кавалеры-рыцари, державшие поместье, лен, фьеф и пр., могли посвящать себя регулярным упражнениям в военном деле ровно потому, что некоторое число подвластных лично им людей доставляли своим господам необходимые жизненные средства и услуги. А так как это устраивало не всех, то всеобщая воинская обязанность античных греков и европейских “благородных людей” во всякое время была обращена не только против внешних врагов, но и против внутренних классовых антагонистов, будь то рабы или зависимые крестьяне. И пока на поле боя господствовало холодное оружие, а землевладельцы-дворяне являлись основным служилым сословием, феодальные государства, как и античные полисы, получали возможность не содержать в мирное время развёрнутой армии, ограничиваясь охранительно-полицейскими формированиями (всякого рода монаршии гвардии, личные отряды крупных вельмож, местечковые стражи и т. п.)
35
* Так что, обучаясь владеть палицей, копьём, дротиком, бумерангом, трубкой, “стреляющей” отравленными шипами, и т. д., юноши готовились не собственно к войне, а к обычной повседневной жизни. Плюс к тому для начинающих людей эквивалентом понятия “человек” являлось название своего племени, а иноплеменники виделись либо вообще как “нелюди”, либо как если и люди, то уж точно более низкого свойства, чем сородичи. Отсюда и обращение против чужаков тех же средств, что служили для добывания мяса и шкур животных, воспринималось как мера вполне естественная, а понятие “искусный охотник” являлось полным эквивалентом понятия “искусный воин”.