При этом, в зависимости от господствующего в стране способа производства, численность армий мирного и военного времени может:
а) практически равняться при рекрутском комплектовании;
б) заметно отличаться при всеобщей воинской обязанности, позволяющей быстро и в разы увеличивать число находящихся “под ружьём” за счёт призыва в строй ранее обученного резерва.
Кроме того, общественное устройство прямо влияет на вектор силы оружия. Так что если общество бесклассовое или состоит из не-антагонистических классов, то военная подготовка в нём направлена строго вовне и владеть оружием учатся решительно все дееспособные граждане. Если же в стране имеется фундаментальный социальный антагонизм, то боевые приготовления правящих кругов ведутся на два фронта – для внешних войн и для усмирения внутренних протестов. Что, впрочем, не мешало даже античным государствам порой вооружать и ставить в боевой строй рабов. А в последующие эпохи участие социальных низов в защите в том числе своих господ становится ещё более массовым вплоть до всеобщей обязанности, побуждая “хозяев жизни” вслед за военным делом заботиться также и о постоянном совершенствовании способов контроля за лояльностью ратных людей, а особенно “нижних чинов”.
Посмотрим теперь, как на соответствующих этапах человеческой истории обстояло дело с познанием окружающей действительности.
2. Особенности развития системы образования.
2а) Первобытное образование.
При том, что на Земле активное познание появляется практически одновременно с человечеством, первых людей, конечно же, интересовали не столько общие законы природы, сколько те её элементы, правильная ориентировка в которых позволяла сохранить и облегчить жизнь, а неточные действия грозили немедленной или голодной смертью. Но и при таком предельно утилитарном подходе нашим далёким пращурам приходилось заниматься весьма обширным кругом физических, химических, биологических и социально-психологических явлений. Так что внимательным и пытливым было где себя проявить. А семейная община в целом получала тем больше шансов избежать встречи с уничтожающими воздействиями, чем быстрее распространялись в ней любые достоверные данные об окружающем мире, добытые любым из сородичей.
И все же в условиях чисто прикладной направленности и зачаточного состояния методов первобытной “натурфилософии” даже вековые накопления информации оставались в пределах интересов и возможностей усвоения всякого нормального человека. Так что для очередного вступающего в жизнь поколения выход на самые передовые рубежи познания являлся подготовкой не к специализированной работе по дальнейшему исследованию природы, а просто к жизни. Отсюда и попытки дополнительно раздвинуть эти рубежи воспринимались авторами и окружающими не как отвлечённые научные эксперименты, а как одна из необходимых составляющих общего процесса бытия, помогающая сделать это бытие более надёжным и управляемым.
А стало быть, в основе бытовавших на заре человеческой истории всеобщего обучения и познавательной деятельности мы находим принципиально те же предпосылки, на которых базировалась и всеобщая оборона родо-племенных объединений. То есть:
1) малочисленность родовой общины и потому высокая заинтересованность её членов в совместном выживании и развитии;
2) в целом зачаточное состояние исследовательского дела, пока ещё не требующего к себе специальных навыков и почти полностью растворённого в повседневной борьбе за существование.
2б) Античное образование.
На этапе формирования государственности положение меняется, но пока ещё не принципиально.
В самом деле, ведь и в странах, чей путь мы не можем проследить до самых истоков – к примеру, в том же Египте фараонов, – отчётливо просматриваются следы объединения из более мелких административно-территориальных единиц. Которые, в свою очередь, складывались с учётом прежде всего кровного родства. Из-за чего люди с общим языком, обычаями, культурой могли разделяться на множество вполне независимых, самоуправляемых и далеко не всегда дружественных областей. А затем такие раздробленные этносы через какое-то время либо сплачивались тем или иным образом (чаще силой, но иногда по общему согласию) в более централизованные государства, либо становились добычей более сильных и организованных соседей.
Для наших же целей здесь важно ещё раз подчеркнуть, что древнегреческие полисы были не уникальной страницей истории, а напротив, во многом модельным случаем. И потому на их опыт мы ссылаемся не просто как на яркую иллюстрацию, но именно как на один из самых известных и изученных примеров проявления универсальных исторических закономерностей.