Но, воплощая в жизнь замыслы своего отца, Василий при первом же удобном случае (каковым явился разгром Тохтамыша среднеазиатским правителем Тимуром (Тамерланом) в 1395 году) отказывается от ханского имени на монетах и помещает вот такие слова: «Князь великий Василий», добавляя – «всея Руси». Чтобы это написать, надо быть очень уверенным в себе и в своих силах. Но, похоже, у Василия были к тому основания. Именно в это время его войско под предводительством брата Юрия совершило успешный поход на города Среднего Поволжья. Русь крепла и ширилась, втягивая, подчиняя и завоевывая все новые земли.
Понятно, что денежное дело не остается в стороне от столь важных событий. Монетная чеканка в это время на Руси – проявление силы и власти, пропаганда княжеских идей и замыслов, одно из средств достижения главной цели политики московских князей – объединения русских земель в единое централизованное государство.
5. 6. Древнейшая русская денга без имени князя Дмитрия Донского. Чекан 1382- 1384годов.
7. Денга с именем князя Дмитрия Донского. Чекан середины восьмидесятых годов XIV века. Аверс. (Увеличено в четыре раза, 49x49мм) На реверсе – имя хана Тохтамыша. (Увеличено в три раза, 51 х 40 мм)
8, 9. Денга Дмитрия Донского без имени князя. Отчеканена в конце его княжения
Ирина Прусс
Обратный билет
Помню физическое ощущение железного занавеса в аэропорту Шереметьево-2, у барьерчика, за которым начиналась заграница. Мы провожали американских друзей, увозивших в разных частях туалета письма, и глаза у них были тоскливыми, как и у нас: мы не знали, увидимся ли. Провожали друзей, уезжавших «на постоянное место жительства»; и провожавшие, и уезжавшие были совершенно уверены, что больше не увидятся никогда. За барьером, где проверяли документы, простиралась пустота, пожиравшая тех, кого мы любили. Мы возвращались домой, грустно пили чай и обсуждали, был хвост или показалось…
А там, за барьерчиком, складывался – и теперь, похоже, сложился – мировой рынок трупа. К началу 1996 года в мире насчитывалось 125 миллионов людей, образовавших своеобразную «нацию мигрантов»; по сравнению с 1960 годом число трудящихся- мигрантов выросло более чем в десять раз. Очередной номер журнала «Социс» цитирует видного западного ученого В.Бенинга, заметившего, что международная трудовая миграция сегодня является «одним из наиболее существенных аспектов интенсивной глобализации мировой экономики, который заметно влияет на экономику и рабочую силу более чем в ста странах».
Страны, более других использующие труд мигрантов (так называемые страны иммиграции) – США, Канада, Австралия, Западная и Северная Европа, аравийские монархии на Ближнем Востоке, Венесуэла, Аргентина, Бразилия в Южной Америке, ЮАР, Заир и Кот-д‘Йвуар в Африке, Сингапур, Япония и Гонконг в Азии. Убежавшие от войн, политических преследований или нищеты согласны почти на любую работу, демпинговую зарплату и поначалу оккупируют нижние ступеньки лестницы социальных статусов. Они не склонны к участию в классовых и экономических боях местных тружеников. Приняв важнейшее для себя и своей семьи решение, они готовы работать не покладая рук, чтобы отвоевать себе место под солнцем. По всем статьям они очень удобны для работодателей, но вызывают ревность и раздражение у тех, кому становятся конкурентами, особенно в условиях безработицы.
Интересно, что большинство так называемых экономических эмигрантов из бедных аграрных стран северной Африки, например, мечтают вернуться домой, подкопив денег, и купить там вожделенный кусок земли. И хотя чаще всего семья застревает на новых местах, дети и внуки пускают там корни, все равно родственники в далекой деревне из месяца в месяц, из гола в год получают денежные переводы, прикупают-таки землю, встают на ноги. Высланные в миграцию решением семейного совета, мигранты остаются посланцами семьи, ее экономической опорой. «Получение валютных средств от своих граждан, выезжающих на работу за рубеж, сумма которых превысила в девяностые годы 70 миллиардов долларов в год, стало для отдельных стран эмиграции одной из первых статей валютных поступлений», – пишет в «Сошсе» В.Ионцев, автор статьи о международной миграции. Сколько долларов передали оставшимся в России родственникам наши эми фанты, никто не знает и никогда не узнает; наше государство считает прибытком только деньги в своей казне, а никак не в семейных бюджетах.
Говорят, последние десятилетия качественно изменили поток мигрантов, резко увеличив в нем долю людей с высоким уровнем образования и квалификации. В.Ионцев пишет:
«“Утечка умов“ – не что иное, как ограбление научно-технического и культурного потенциала менее развитых стран более богатыми». Это звучит в высшей степени странно: до сих пор я полагала, что ограбление связано с некими насильственными действиями, в результате которых некто претив своей воли расстается с чем-то, ему по праву принадлежащим. Как это применить к свободному решению взрослых людей, имеющих право жить там, где им хочется, если есть такая возможность? “Ограбленные страны“ рассчитывали на них как на принадлежащий им ресурс? Как-то вновь пахнуло Юрьевым днем и барьерчиком со стражем, полномочным решать, кто куда может и не может ехать…
Россия, кстати, принадлежит одновременно и к странам эмиграции, и к странам иммиграции. К нам едут навсегда и на время, подзаработать. Из примерно трехсот тысяч иностранных граждан, легально работавших у нас в 1996 году, более половины – рабочие и специалисты из стран ближнего зарубежья: Украины (львиная доля), Белоруссии, Молдавии, Грузии и так далее. Украинские строители в Москве получают в семь-десять раз больше, чем у себя на родине (но наверняка меньше, чем москвичи). Интересно, как изменит их положение наш экономический кризис.
Безвозвратная и маятниковая миграции, кажется, обратно пропорциональны, и преобладание одной или другой зависит от политической и социальной стабильности государства. Мы это почувствовали на собственном опыте. Последние годы были, несмотря на все привычные инвективы в адрес правительства и президента, годами стабильными почти во всех отношениях – и вот вам динамика безвозвратной миграции: в 1994 году Россию навсегда покинуло 910,7 тысяч человек; в 1995 – 610,4; в 1996 – 444,5 тысяч человек. Как только начались очередные экономические и политические неурядицы, пошатнулась уверенность в ближайшем своем будущем и в отдаленном будущем детей – начали вздыматься новые волны миграции.
И с билетом в один конец, то есть безвозвратной, и миграции на время, чтобы, избежав тяготы безработицы, безнадежья, нехватки продовольствия, обрести заодно новый опыт на мировом рынке труда, узнать себе цену «по мировым стандартам», а потом вернуться при первых же признаках экономического роста.
Прежде сказали бы пренебрежительно и враждебно: они бросили страну в трудный для нее момент. Дезертиры. Теперь вряд ли хоть кто-нибудь бросит в них камень: обшественное сознание изменилось гораздо сильнее, чем это порой кажется, и право человека ехать туда, где есть хорошая работа и где семье будет лучше, по крайней мере признают, даже если еще не научились уважать.
Ионцев считает, что такие поездки «на промысел» могли бы стать еше одним источником пополнения государственного бюджета;
«Россия обладает пока огромным научным и производственным потенциалом, высококвалифицированной и в то же время очень дешевой рабочей силой. Вопрос лишь в разумном распоряжении этим капиталом, способным сегодня принести гораздо большую прибыль, нежели другие виды экспортной деятельности. По ряд> оценок, экспорт российской рабочей силы в настоящее время может быть в пять раз выгоднее экспорта других товаров, конкурентная способность многих из которых на мировом рынке остается довольно низкой (за исключением, возможно, оружия). Одним из главных сдерживающих факторов в развитии трудовой эмиграции, на наш взгляд, является малоэффективная эмиграционная политика».