№ 834: «Вот, Илька, меня обвинили. А погост заставляет меня принести роту (клятву). А я не должен ни векши (векша – самая малая денежная единица). Пошли же отрока на погост…».
№ 855: «…(следовало бы ехать) ныне в город, но не позволяет дьяк. А выбит зуб. Отроки Нежатиничей били их шестерых. А (что касается денег на) лечение, то я выплачу им». – Напомню соответствующую статью «Русской Правды»: «Аже выбьють зуб. а кровь вилять у него во рте, а людье (свидетели) вылезуть, то 12 гривен продажи (штрафа), а за зуб гривна».
Можно было бы продолжать цитирование, но примеров для вывода и так достаточно. Комплекс усадьбы «Е» связан с отправлением судебной процедуры, то есть эта усадьба в середине XII века служила местопребыванием суда. Представление об организации суда в средневековом Новгороде уже давно сформировалось. Известно, что разветвленная система судов, включающая торговый, епископский и другие суды, сложилась лишь в конце XIII века, а в интересующее нас время существовал единый, возникший в 1136 году «сместной» суд князя и посадника. Этому суду были подведомственны все дела – гражданские, уголовные, имущественные, поземельные и так далее. Очевидно, однако, что повседневная деятельность этого суда не предусматривала участие в рутинном делопроизводстве столь высоких должностных лиц. какими были князь и посадник, а организовывалась их полномочными представителями. Вот с такими представителями мы и познакомились, читая грамоты усадьбы «Е».
N° 821: «От Негла к Петроку и Якше. Взял в совместную аренду землю на 5 лет, а теперь соарендаторы пришли и согнали. Пусть же судит староста и Неслуй».
№ 812: «…(к Петрок)у и Якше. Не дают вирных (штрафных)…»
№ 850: «Поклон от Борза, Путши и всей дружины Петроку. Вот ты дал нам землю… (далее упомянут князь Святополк), а теперь…»
№ 870: «Поклонение от всех людей Петру и Якше. Мы слышали, что грамота…»
№ 877: «От… к Петроку. Ты мне велел взять у Розвадича… (Сколько) я с тобой совершал торговых операций – это ведь множество людей, а за ними деньги.
Янин «со товарищи» так увлечены, что поднять головы от своих грамот отказываются.
Я к людям ходил, а люди денег не дают. А Словен не приносит роты (клятвы)… А теперь ты велел дать… возьми грамоту..»
Петрок (Петр) упоминается как адресат еще в трех грамотах, а вместе с Якшей – еще в одной. Двух из этих документов нам еще предстоит коснуться, а сейчас уже ясно, что полномочными представителями князя и посадника в «сместном» суде были Петрок и Якша. Кто же из них представлял князя, а кто посадника? Попробуем разобраться.
В 1997 году на усадьбе «Р» (а она даже не соседняя с усадьбой «Е») в слое середины XII века была обнаружена деревянная чаша с процарапанной надписью «Якыиина. Оринина», то есть предмет из домашнего обихода Якши и его жены Орины, и значит, Якша обитал в той части исследованного комплекса Троицкого раскопа, которая граничит с посадничьей семьей.
Княжеский же характер должности Петра (Петрока) становится очевидным из содержания других грамот;
№ 885: «От имоволожан и от жяблян к Петру и к Якше. Шли мы на Млево, а Иван с нами не…»
№ 872: «…(и от) жябьнян к князю и к Петроку. Как мы выдали…»
Не касаясь географии этих населенных пунктов, мы имеем основание утверждать, что обе грамоты связаны исключительно с княжеским хозяйством. Дело в том, что термин «Имоволоже» встретился еще в двух грамотах усадьбы «Е» и известен он в договорах Новгорода с великими князьями 1268, 1424, 1456 и 1471 годов как погост, государственные подати с которого в виде исключения поступали непосредственно князю, тогда как от других территорий князь получал только небольшой «дар», передаваемый ему новгородскими боярами. В той же роли в договоре 1268 года выступает еще и Важанский погост, но затем один только Имоволожский.
Одна из берестяных грамот XII века последнего сезона.
Апостолы Петр и Павел. Греческая каменная иконка XII века – свидетельство контактов Новгорода с Византией.
Местонахождение Имоволожского погоста до находки берестяной грамоты № 885 оставалось загадочным. Он не встречен в каких- либо иных источниках кроме названных договоров с князьями, а поиски топонима «Имоволоже» на самых подробных географических картах успеха не имели. Однако вот Важанский погост дает некоторую надежду понять характер и особенности обоих погостов. Дело в том, что Важанский погост находился на Свири, соединяющей Онежское озеро с Ладожским, то есть на главном торговом пути, ведущем из Новгорода в его северные владения. По-видимому, и Имоволожский погост обладал какими-то сходными особенностями.
Грамота № 885 называет три географических пункта, которые, судя по ее контексту, находятся в близком соседстве. Упомянутые в ней «жябляне» – жители Жабенского погоста, который находился к востоку от северных плесов озера Селигер. «Имоволожане» – жители Имоволожского погоста – вместе с «жабнянами» ходили в Млево. Но последний пункт прекрасно известен: это центр Млевского погоста, расположенный на реке Мете в восемнадцати километрах от ее истока. А между Млевским и Жабенским погостами – озеро Имоложье, окрестности которого включают в себя волок из Тверцы в Мету (территорию нынешнего города Вышний Волочек и Вышневолоцкого водохранилища). Таким образом, Имоволожский погост контролировал движение товаров на важнейшем пути из Новгорода в среднерусские земли в самом уязвимом месте этого пути.
Навершие в виде головы идола. XII век
Берестяная грамота последнего сезона.
Но уже из самого факта сношений имоволожан с князем и Петром явствует княжеская природа представительства Петра (Петрока) в «сместном» суде.
Еще более яркое свидетельство – в грамоте № 794, от которой сохранилось только начало: «От Петра к Марене. Если начнет князь наделять купцов и если (с этим) пришлет к тебе, то ты ему скажи: Ты, князь, знаешь, сколько людей прошлой зимой унес мор…» Связь Петра с купеческими делами еще раз говорит о том, что в «сместном» суде он представлял князя.
До начала полевого сезона 1998 года было высказано предположение, что именно этот наш Петр, с одним из писем которого (N° 550) мы познакомились еще в 1977 году, был отцом священника и живописца Олисея-Гречина Петровича, жившего в конце XII века на усадьбе «А». И нет ничего странного в том, что и Олисей-Гречин заседал в «сместном» суде посадника и князя. Ведь еще в 1973 году, в первый год работ на Троицком раскопе, была обнаружена грамота № 502 – письмо посадника Мирошки Нездинича Олисею-Гречину (даю его в переводе): «От Мирослава к Олисею Гречину. Тут войдет Гавко-полочанин. Спрашивай у него, где он стоит на постое. Если он видел, как я Ивана арестовал, поставь его перед свидетелями». Что это как не переписка двух членов «сместного» суда?
Отметим еще одну особенность берестяных грамот последнего полевого сезона. Из девяноста двух обнаруженных документов целых оказалось только девять – соотношение 1:10, тогда как обычное соотношение целых и обрывков 1:6. Ясность вносит грамота № 881, в которой рекомендуется после выполнения того, что в ней было указано (само это указание оторвано), грамоту «пощепать», то есть разодрать на полосы, чтобы содержание письма не стало достоянием досужего любопытства, при конфликтах это особенно нежелательно.
Фрагмент деревянной колонны XI века из Неревского раскопа.
Еще один сюжет, достойный самого пристального внимания. Мы уже познакомились с грамотой № 794, в которой Петр дает советы Марене на тот случай, если к ней обратится за советом князь. Что же это за женщина, с которой князь считает необходимым советоваться, а новгородский вельможа ищет через нее подход к князю?