Алиса ВОТЕРС,
руководитель фирмы «Панисс»:
– Мое любимое приспособление – это большая тяжелая мраморная ступка и пестик, которые я привезла с юга Франции. Технология эта стара, как огонь. Ведь когда вы что- то размалываете или растираете, то чувствуете, как соединяетесь (мысленно) с приготовляемой едой. Мы потерялись среди бездны технических приспособлений и забыли, что главные персоны на кухне – это тот, кто готовит, и тот, кто кушает. Мои ступка и пестик – эго нечто вечное, живущее тысячи лет и все еще прекрасное. Они никогда не устают, не ломаются и не стареют.
Эдмунд УАЙТ,
писатель:
– Если говорить о писателе, которому был необходим компьютер, то это Пруст. Он писал, непрерывно что-то вставляя и добавляя. Для этого он даже придумал собственную технику писания на длинных рулонах бумаги. Потом он диктовал текст с этих рулонов секретарю. Компьютер упростил бы всю эту процедуру максимально.
Дэвид БРОУЭР:
– Моя цель – найти самые хитрые технологии на Земле. К примеру, курицы делают скорлупу своих яиц при температуре человеческого тела, моллюски строят свои раковины при температуре морской воды, а на наших заводах для производства цемента нужно 1800 градусов. Как после этого можно говорить, что человек – царь природы?
Джон ЧЕМБЕРС,
один из руководителей «Cisco»:
– Пять лет назад один из экспертов-технологов рассказывал мне свои идеи о вводе в дом нескольких линий связи и установке в каждой комнате роутеров, переключателей и коммутаторов. Я смеялся и говорил, что только фанатик, подобный ему, пойдет на такое безумие. Он тогда сказал мне, что я стану фанатиком гораздо быстрее, чем думаю. Через полтора года я установил в своем доме все, что он предсказывал.
ИраФЛЭТОУ,
научный обозреватель:
– Однажды в поезде я видела джентльмена, занимающегося своим бизнесом по сотовому телефону. Он планомерно обзванивал своих клиентов по списку, громко обсуждая с ними интимные проблемы жизни. За полчаса поездки я успела узнать, что ему недавно оперировали простату, его босс – пьяница, а командировка коллеги в Европу была совершенно бесполезной. «Бла-бла-бла» – без конца; в ту минуту я была готова начать кампанию за то, чтобы владельцам сотовых телефонов отводили специальные места, как курильщикам или любителям порнографических фильмов.
Гзри ВОЛЬФ,
редактор журнала «Wired»:
– Когда я послал свое первое электронное письмо десять лет назад, никто не понимал настоящего риска, связанного с этим мероприятием: каждый владелец электронного адреса делает себя открытым для миллионов потенциальных корреспондентов. Теперь все понимают, что, ввязываясь в электронную переписку, вы приковываете себя к компьютеру на всю оставшуюся жизнь. Это похоже на путы, сковывающие должника, когда вежливость просто обязывает вас отвечать, даже если вам этого совсем не хочется.
Пико ИВЕР,
писатель-путешественник:
– Я боюсь, что технология ускоряет даже то, что совсем и не надо ускорять. Компьютеры поставляют нам гораздо больше информации, чем мы в силах осознать и переварить. Говорят, что Интернет дает одиноким людям возможность общаться со всем миром, но, на самом деле, компьютер делает людей еще более одинокими. Я совсем не хочу сказать, что не верю машинам, я просто чувствую, что не могу противостоять их натиску.
Грей КОДРЕСКУ,
радиокомментатор:
– Сейчас мы все большие энтузиасты Сети, примерно такие же, как Уолт Уитмен был в отношении поездов и телеграфа. Он мечтал, что эти технологические достижения объединят людей. Он не мог даже вообразить, что эти самые поезда повезут людей в концентрационный лагерь.
Френсис Форд КОППОЛА,
кинорежиссер:
– Я сразу понял, что Сеть – это великолепно. Еще в конце семидесятых – начале восьмидесятых годов, когда у меня была студия в Голливуде, я получил от компании «Xerox PARC» предложение создать сеть на основе Ethernet, чтобы соединить студию со всеми подразделениями. Тогда я сравнивал эго с веревкой для белья: можно было написать записку с очередной идеей и, «потянув за веревку», переправить идею сценаристам для подробной разработки. Потом они переправляли ее в следующее подразделение, и так моя записка превращалась в кино.
Кевин ВАРВИК,
ученый, живший с компьютерным чипом, имплантированным в руку на восемь дней:
– Мы вживили этот чип мне в руку впервые для проверки, можно ли это делать в принципе. С его помощью я мог открывать автоматические двери в здании, не приближаясь к ним, включать компьютеры и многое другое. Довольно быстро я стал ощущать появившуюся у меня добавочную и необычную силу, я чувствовал связь с компьютером здания. Когда чип удалили, я почувствовал, что мне чего-то не хватает. Как эго ни странно, но я чувствовал что-то похожее на потерю близкого друга. Для меня как ученого это было совершенно шокирующее чувство – привязанность к машине.
По материалам «Wired» подготовил Александр СЕМЕНОВ.
Юрий Ревич
ЦВМ- вчера и сегодня
…Кибернетика не только рассеивает мрак, обнаруженный во владениях других наук, но сама довольно часто создает проблемы, нуждающиеся в разрешении; многие вопросы, о которых на заре кибернетики думали, что они вот-вот будут разрешены (например, проблема автоматизации перевода), оказались задачами, над которыми будут биться, быть может, многие поколения исследователей.
Компьютеры появились на свет как продукт свободного творчества человеческого разума. Это игрушка цивилизации, в отличие от арифмометра, они не нужны были для сиюминутных дел. Нельзя же назвать глобальной общечеловеческой задачей проблему зашиты от воздушных налетов, решение которой Н. Винером привело к постройке первого компьютера. Эта проблема потом стала глобальной – с появлением стратегического оружия, которое само уже не может существовать без компьютеров. И еще лет всего двадцать – тридцать назад существование компьютеров воспринималось людьми отстраненно, вроде существования генной инженерии или обитаемых орбитальных станций: «как интересно, но меня вплотную не касается». А теперь – сами знаете.
Машины уже давно не именуют «кибернетическими» (то есть «управляющими»), это недоразумение возникло у фантастов и философов, вероятно, из-за того, что первые компьютеры применялись именно для целей управления, например зенитным огнем, и к их созданию приложил руку «отец кибернетики» Н. Винер. А ведь разница принципиальная: одно дело – кибернетическая машина (управление, даже простой бытовой регулятор температуры предполагает некоторую «разумность» действий[* Слово «разумность» не должно смущать читателя даже в отношении такого примитивного механизма, как, скажем, яма-ловушка для мамонтов (первый известный в истории пример регулятора с усилителем сигнала и обратной связью), это вполне обычный термин. Про подобное устройство можно сказать, что оно обладает некоторым «разумом», так как реализует автоматический выбор состояний выхода в зависимости от состояния входа. В то же время компьютер сам по себе, без дополнительных цепей, ничего такого не делает, он «тупо» преобразует информацию (пусть очень сложным способом), например, нажатие клавиши – в символ на экране.]), совсем другое – какой-то «вычислитель», пусть он даже и с приставкой «супер». Видимо, поэтому затихли споры на тему «Может ли машина мыслить?»: поменять название – великое дело! Лем в той же «Сумме технологий» и в других выступлениях тех лет довольно язвительно показал, что предмета для спора вообще нет: никто не может определить «мышление», а если и пытается, каждый раз это оказывается всего лишь одна из «раней того, что под этим понятием скрывается.