Дело в том, что поляне, имея в целом европеоидный облик, обладали вдобавок комплексом черт, которые отличали их от западных, северных и восточных племенных образований славян. Исследователи не раз отмечали сходство полян с населением черняховской культуры, которое в III – IV веках новой эры обитало в степи и лесостепи от нижнего Подунавья до левобережья Днепра. Этнический состав черняховцев до сих пор вызывает ожесточенные споры. Но кажется крайне невероятным, чтобы оно было славянским. «И потому сходство поляк с черняховцами, – замечает Алексеева, – может быть истолковано в плане неславянской принадлежности полян». И продолжает: «Здесь можно отметить, что по антропологическим данным прослеживается какая-то местная линия преемственности населения в Причерноморье и в Приднестровье, существовавшая до прихода на эту территорию славян и проявляющаяся в позднее время и в славянах».
Поляне! Любимое племя изначального летописца. Другие племена он показывал с отчетливой насмешкой: древляне имели обычаи дикие, подобно зверям, питались всякою нечистотою, девиц похищали в жены. Радимичи и вятичи уподоблялись древлянам. Поляне же были якобы совсем иные: образованные, лицом ясны, обычаем кротки и тихи, стыдливость украшала их жен… Летописец жил среди полян, в Киеве, в киевском монастыре, и как не увидеть в панегирике полянам обыкновенный политический или религиозный расчет!
А между тем поляне оказываются самым неславянским из всех восточнославянских племен!
И еще одно попутное замечание, раз уж зашла речь о древнем Киеве и его насельниках. На этот раз – о норманнах, о скандинавах, которые, согласно преданиям, составляли костяк дружины киевских князей и их опору в междоусобных вихрях того времени. Т. Алексеева сопоставила суммарную серию черепов из Киевского некрополя с германцами. «Это сопоставление, – пишет она, – дало поразительные результаты: ни одна из славянских групп не отличается в такой мере от германских, как городское население Киева. Таким образом, следует признать, что в составе дружины киевского князя норманнов было чрезвычайно мало…». (Кстати, и нашествие татаро- монголов, по-видимому, не оставило заметного следа в облике восточно- славянского населения.)
Великорусе Воронежской губернии
Слепой старик-корел, играющий на гуслях. Олонецкая губерния
Итак, расселяясь по обширной Восточно-Европейской равнине, славянские племена в эпоху средневековья обретали антропологическое разнообразие, которое было обусловлено физическими особенностями прежнего населения этих мест. На севере и востоке – угро- финнами, на северо- западе – л етто-литовцами, на юге – ираноязычными племенами. И вместе с тем восточные славяне демонстрируют большую однородность, чем окружающие их племена: финно-угорские группы, кочевники и население Кавказа.
Вторая фаза в антропологической истории славян связана с образованием государственности – с XVI -XIX веками. И вот тут нас поджидает вторая удивительная неожиданность. (Если за первую считать появление обширного славянского сообщества в середине I тысячелетия новой эры.)
Неожиданность заключается тут вот в чем. Обретение антропологического разнообразия восточно-славянских племен, их длительное сожительство с иноплеменным населением, симбиоз, а затем и синтез со многими из них должны были бы, кажется, разводить племена восточных славян все дальше и дальше друг от друга. Произошло же обратное. Силы сцепления, смешения, расширения круга брачных связей оказались сильнее. И из отдельных племен в более поздние века стали складываться народы, обладающие сходно выравненными чертами. «Преемственность обнаружена для следующих этнических и территориальных групп: белорусы – дреговичи, радимичи, западные кривичи; украинцы – тиверцы, уличи, древляне, волыняне, поляне» – пишет Алексеева. Для русских же упростим и перескажем ее схему: западные и восточные кривичи, словене новгородские, вятичи, северяне. «По всему комплексу расоводиагностических черт, – пишет Алексеева, – русские и белорусы тяготеют к северо-западным группам, украинцы – к южным».
И еще одна неожиданность. Ядром для образования белорусской народности, как и украинской, были племена, достаточно сходные по своим типическим чертам (за исключением, как помним, полян). Русские же возникли из слияния нескольких очень различавшихся в антропологическом отношении групп (например, светлых, широколицых, почти круглоголовых словен нов городских и темных, узколицых, длинноголовых вятичей).
Тем не менее русские в антропологическом отношении в настоящее время оказываются гораздо более гомогенным народом, чем этого можно было бы ожидать. Вообще говоря, подобные процессы распространения сходных черт шли также и при слиянии различных племен в белорусский и украинский народы.
Однако у русских – при большом, повторю, разнообразии исходных черт – этот процесс оказался заметно более сильным и обширным. В чем тут дело?
Разгадка, оказывается, имеет не антропологические, но – исторические причины. Во- первых, значительное переселение на восток западных славян, по- видимому, в эпоху позднего средневековья.
Во-вторых, «славянскость» на центрально-русских землях была усилена продвижением сохранившими свой облик словен новгородских и западных кривичей в места, которые в прошлом были заняты вятичами и частично восточными кривичами, – в междуречье Волги и Оки, под Ярославль и Нижний Новгород.
Прилив славян с запада усилил в русском населении славянские черты и ослабил примесь угро-финских, которые у современного русского выражены значительно меньше, чем у его предков. Однако они по- прежнему сохраняются в его облике.
«Уменьшение скуловой ширины в сочетании с пониженным ростом волос на лице и теле – отголоски средневековых контактов славян и угро-финнов» (Алексеева).
Сохраняются подобные отголоски и в облике белорусов (контакты с балтами и населением Волыни) и украинцев (присутствие среди предков ираноязычного и романоязычного населения). Это – следы этнической истории.
История Киевской Руси помнит массовые переселения из южных ее районов на Волгу и Оку, во Владимирское ополье. И. стало быть, вместе с теми людьми в генофонд русских пришли типические элементы ираноязычных и тюркоязычных (половцы или кипчаки) народов. Влились в него, напомню, наряду с элементами угро-финскими.
Что же касается народов, которые, не оставляя типологических следов, прилили свою кровь к русской, то их, наверно, трудно перечислить: тут будут и кочевники Подонья, и хазары, и булгары, и племена Северного Кавказа, и многие другие.
Великорусе Олонецкой губернии. Раскольничий поп.
Все изображения воспроизводятся по томам издания «Россия. Полное географическое описание нашего Отечества».
Итак, в физическом облике восточных славян проступают черты, присущие финно-уграм, балтам и ираноязычным группам, населявшим Восточную Европу до прихода славян. Это подтверждается и данными геногеографии. Она же, кроме того, свидетельствует, что в генофонде современной Восточной Европы сохранились гены давних палеоплемен, бывших когда-то аборигенами здешних мест. Так что генетическая неоднородность, которая, в конце концов, сказывается и в различном проявлении того или иного антропологического признака, имеет очень давнюю историю.
Если сопоставлять восточно-славянские народы по комплексу физических признаков, то, по мнению Т. Алексеевой, русские и украинцы в целом могут быть противопоставлены друг другу. Русские более длинноголовы, узколицы, светлоглазы, часто обладают светлыми волосами и тяготеют к североевропеоидному типу. Украинцы более круглоголовы, широколицы, имеют темную пигментацию глаз и волос и тяготеют к южноевропеоидному типу. Белорусы же при подобном сопоставлении оказываются либо среди русских групп, либо на границе контакта между русскими и украинцами.