Своими бомбардировками не боевиков, а мирного населения на территории Чечни российское правительство спровоцировало гуманитарную катастрофу.
Но ведь беженцы – это российские граждане независимо от национальности! Они имеют право ехать, куда хотят, а если им некуда ехать, российские власти должны предоставить им кров.
Беженцев нельзя распихивать по всем регионам России, уже есть печальный опыт: пытались рассовать турок-месхетинцев по регионам Центральной России, ничего из этого не получилось. Беженцев нужно устраивать поближе к границам Чечни, в том же Ставропольском крае, он должен их принять с тем, чтобы обеспечить возможность, когда будет установлена мирная ситуация в Чечне, вернуть их обратно.
Я. Чеснов: – Я хочу поделиться своими этнологическими впечатлениями о пребывании в одном селе Восточной Чечни в 1995 году, когда это село находилось под юрисдикцией Дудаева. Мне как этнографу можно было вести там работу несмотря на войну. Тогда с чеченцами можно было говорить о духовных ценностях, и мы говорили с чеченцем по фамилии… Каратаев о «Войне и мире» Толстого. Историческое время для горцев спрессовано, и то, что происходило во бремена Толстого, и то, что происходит сейчас, для них тесно связано. Чеченцы хорошо помнят, что в таком-то селе погиб такой-то их родственник, они назовут его фамилию, подробности его жизни, для них это было недавно. Мы, люди другой культуры, живем в разрозненном времени, не так, как они, для них оно – единое этническое время. Тот груз ответственности, который несет на себе современное общество, для них включает в себя и прошлое. И для чеченца нельзя его разорвать.
Сирийская девушка из Дамаска, "Народоведение", 1903 г.
Российское присутствие должно нести большую человеческую ответственность. Один только штрих. Это 1992 год. Чеченцы решили восстановить Чеберлойский район, который примыкает к Голубому озеру, изумительно красивое место. Я там работаю с дудаевской администрацией, со стариками- чеберлойцами, этнографической группой чеченского народа, их тысяч шестьдесят – семьдесят. Один говорит: «Я до сих пор не могу вернуться к себе домой. Нам нужно проложить дорогу, а для этого нужно два бульдозера и, конечно, нужна телевизионная вышка, потому что молодежь не может сегодня жить без телевидения, и мы снова освоим эти территории и будем мирно жить». Это было в 1992 году, в 1994-м – война, и тогда русское командование всадило сотни танков и тысячи снарядов, миллионы рублей, а речь-то шла всего о двух бульдозерах и телевышке чтобы молодежь не разбегалась, помогала своим отцам. Мир можно было принести очень малыми средствами…
Вообще у них удивительная связь с Россией, там один мулла мне сказал: «Восемьдесят пять процентов русских попадут в раздавайте наладим отношения, это ничего не будет стоить, и Россия будет крепко держаться на Кавказе благодаря Чечне». Я хочу сказать, что чеченская национальная идея – а этот народ, как и любой другой, ее имеет – это не есть что-то зверское, как сейчас рисуют средства массовой информации. Царская власть лучше понимала их, чем мы. После завоевания Кавказа им, по существу, дали автономию. Существовали горские шариатские суды, и на всем Северном Кавказе было всего два пристава. Это было то самое, что изобрели англичане в XX веке под названием «косвенное управление». Тогда практически им дали ту автономию, о которой они просят сейчас. Почему сейчас этого нельзя было сделать?
Женщина народов курдов
С. Арутюнов: – Царская власть, конечно, преследовала свои собственные цели. Но в царской России было достаточно сильным гуманитарное направление, и среди чиновников было немало образованных и либерально мыслящих людей. Князь Голицын, когда был наместником на Кавказе в 1900 – 1905 годах, наломал дров порядочно, но его сменил Воронцов-Дашков, который был гораздо мудрее и который так хорошо повел дела на Кавказе, что и до сих пор есть армянские семьи, где детям при крещении дают христианские имена и параллельно имя Воронцов. Нынешняя власть осуществляется людьми, перенявшими и мышление, и методы органов госбезопасности, они и сами-то оттуда. Сейчас, к сожалению, мы не можем сделать ничего. Даже того, что делали во время чеченской войны 1994 – 1996 годов; сейчас громы и молнии летят на головы журналистов, которые якобы предали наши победоносные войска и украли у них победу. И во-вторых: те террористические акты, которые могут быть связаны с Чечней, позволили мобилизовать нацистские, шовинистические, охотнорядские настроения в душах русских обывателей. Общественное мнение перевернулось.
Есть реальность: цивилизованный мир стоит перед угрозой массированного фундаменталистского наступления. И взрыв торгового центра в Нью-Йорке, и убийство туристов в Египте, и взрывы домов в Москве, и нападение на мирные села Дагестана боевиков из Чечни – это все звенья атаки исламского фундаментализма. Но с исламским фундаментализмом можно бороться только с помощью исламской гуманистической идеи, опираясь на либеральный философский интеллигентный ислам. И боевики исламских фундаменталистов могут быть разбиты только силами исламских национальных гвардий, защищающих этот благородный ислам как веру своих отцов и дедов, как свой традиционный образ жизни, который не имеет ничего общего с тем, что проповедуют ваххабизм и другие пуританские исламские течения.
Нельзя бандитов бить бандитскими методами. Была война, и она ничему не научила. Мы заканчиваем это тысячелетие такими же слепыми, такими же безоружными перед лицом исламско-фундаменталистской угрозы, как были слепы и безоружны западноевропейские державы перед фашизмом в Мюнхене шестьдесят лет назад. Там жертвовали Чехословакией, думая успокоить нацизм, здесь мы хотим раздавить Чечню, думая, что закончим войны на Кавказе. Еще одна роковая ошибка.
Я. Чеснов: – Ваххабизм – идеология довольно поздняя и не типичная для ислама. Она связана с очень отсталым аль-саудовским племенем, которое получило какие-то шансы на этой волне достичь независимости от Османской империи.
Ваххабизм для современных носителей – это идеология бедности, и до тех пор, пока Дагестан и Чечня будут на грани нищеты, она будет «работать». А ведь эти регионы в страшной ситуации: совершенно разрушена экология, Чечня в тридцатые годы вынесла на себе всю индустриализацию СССР, вся она создана на чеченской нефти. Сейчас из-за действий тяжелой военной техники идет сползание предгорных земель, там очаг туберкулеза и многих других эндемических болезней, свойственных кавказскому региону. Это зона риска для человеческой жизни.
Масса молодых людей, которые не могут достойно построить свою жизнь, завести семью, или девушки, которые в двадцать пять лет знают уже, что не смогут создать семьи, потому что выбиты их сверстники. Геноцид это или что-то другое? Вот на чем произрастает ваххабизм. Этот чеченец, который с двенадцати лет воюет и в войне проходит инициацию, направляя свое ружье против российского танка, что ему делать? Идет ненормальная социализация.
Но дайте ему нормальную социализацию – ему нужно стать мужчиной, то есть получить работу и построить семью. А мы что делаем? Разрушаем мосты, промышленность, телевидение, больницы – какая это грандиозная бомба на многие десятилетия вперед! А чеченцу нужно построить дом немножко лучше, чем у соседа (есть у них такая черта, «ячество» называется, соперничество в добрых делах), и он за копейку будет вкалывать до седьмого пота.
Помните советские времена? Группы по десять чеченцев, связанных родственными узами, работали вдоль всей сибирской магистрали по шестнадцать часов в сутки, чтобы заработать и вернуться домой. Еще в 1994 году по всей Сибири, даже на Чукотке в Анадыре, можно было встретить чеченских строителей, а сегодня он держит автомат и не отдаст его, лучше закопает. Но дайте ему возможность работать, и он будет вкалывать. Мы же в результате нашей политики получаем миллион люмпенов, миллион искалеченных жизней. Если так пойдет и дальше, то через пять-шесть таких лет число этой безработной молодежи умножится, и вполне может наступить момент, когда русским придется уйти из Ставрополя и из Краснодара и обороняться где-нибудь в Ростове-на-Дону или в Волгодонске.