Все упомянутые духи так или иначе связаны с земными недрами. Волосатость — отражение их связи с могучими производящими силами земли, ее богатствами. И образ Шубина, на наш взгляд, является порождением и развитием этих древних и чрезвычайно живучих взглядов на природу и ее мифических владык.
Цыплят надувают гормонами
Американские куриные окорочка, которые продаются на любом оптовом рынке — настоящий феномен американской индустрии. Электроника, химия — все направлено на то, чтобы за два месяца маленький цыпленок превратился в шести-семикилограммового. В природе это невозможно. Но с помощью гормонов и витамина А, вводимых каждому цыпленку, удается достичь фантастического увеличения массы за кратчайшие сроки. А чтобы не было потерь от инфекции, курам постоянно вводят антибиотики тетрациклинового ряда. Насколько это вредно для потребителей американских окорочков?
По мнению Людмилы Балашовой, старшего преподавателя кафедры социальной гигиены Тверской медицинской академии, и гормоны, и витамин А, и антибиотики оседают в теле курицы, в частности, в ножках, как в наиболее активной части тела. Употребляя такие окорочка, нашпигованные гормонами, антибиотиками и витаминами, вы сами становитесь складом зтих соединений.
Передозировка витаминов группы А опасна для беременных. Выявлено опасное их влияние на внутриутробное развитие младенца. Кроме того, именно в ножках скапливаются гормоны, которые при избытке в организме обладают канцерогенным действием.
Сами американцы предпочитают куриные грудки или крылышки — белое мясо. В меню американских ресторанов курица представлена в ассортименте: грудки с анчоусами, грудки со спаржей и т. д. Ножки же замораживают до минус шестидесяти градусов и отправляют в страны третьего мира, в последние годы — и в страны СНГ; в том числе в Россию. Или же их перемалывают и скармливают свиньям.
Мы знаем, что во всем мире, и в том числе в России, идет рост раковых заболеваний. Эндокринологи говорят об увеличении заболеваний поджелудочной и щитовидной желез, коры надпочечников. Все это связано с характером питания, с недостатком качественного белка и избытком гормонов. Гормональный фон — такая тонкая субстанция, что малейшее вмешательство в него приводит к непредсказуемым последствиям. Даже гормоны, содержащиеся в губной помаде некоторых фирм, нарушают гормональный обмен.
Увы, сегодня даже в детских садах ребятишек кормят этими окороками… Если вы все же покупаете заморскую птицу, хотя бы отварите ее, сливайте воду и снимайте кожу вместе с прослойкой жира, поскольку это депо самых грязных шлаков.
Александр Савинов
Неизвестный голод
Прошлое нашей страны действительно непредсказуемо, и чем ближе к современности, тем менее оно известно. Вот еще одна новая страница, вписанная в советскую историю докторской диссертацией В. Ф. Зимы: голоде СССР в 1946–1947 годах. Голод, которого могло не быть, который легко можно было, как показывает историк, предотвратить — и который тем не менее состоялся.
В таких случаях обычно страна подает сигнал «SOS» мировому сообществу; и обычно ей приходят на помощь. Большевики дорожили своей репутацией страны победившего социализма, легко преодолевающей послевоенную разруху, куда больше, чем жизнью своих подданных. Поэтому голод просто скрыли — не только от мирового сообщества. Но даже от собственных сограждан. Выдавая его за локальные трудности и вычеркнув его из памяти целого народа.
В.Ф.Зима. Голод в СССР 1946–1947 годов: происхождение и последствия. Автореферат диссертации. М., 1997.
«Каждый век имеет свое средневековье…». На исходе XX века очевидно: этот печальный афоризм полностью применим к отечественной истории. Голод, неизбежный для эпохи Средних веков, постоянно сопровождал жизнь советского общества. Голод 1921–1922 годов — погибли 5,2 миллиона человек. Голод 1932–1933 годов — погибли 7,7 миллиона человек. Но этот страшный список имеет продолжение: «неизвестный» голод 1946–1947 годов.
В докторской диссертации* В. Ф. Зима пытался найти ответы на два принципиально важных вопроса. Почему произошел голод? Был ли голод неизбежным? И, безусловно, важная проблема: как можно оценить последствия голода? Результат исследования превзошел все ожидания, но содержание и выводы работы почти не известны: историческая правда вызывает усталость и раздражение, вновь оживают мифы о «трудном, но светлом» прошлом. Но автор твердо и обоснованно говорит о «картине послевоенной народной трагедии», созданной на основе «ранее недоступных для исследователей материалов партийных и государственных спецхранов».
Послевоенный голод был одним из самых «закрытых» эпизодов советской истории. Все данные о размерах бедствия были строго засекречены. «Последствия войны», «засуха» — вот тщательно дозированный набор сведений, который оставался неизменным даже в эпоху перестройки.
Научный реферат напоминает средневековые хроники.
«Нигде прежде не наблюдалось подобного расползания бедствия. Голодало около ста миллионов человек по всей территории СССР. …Люди бросали имущество, покидали дома, искали спасения в других местах. Распространялись эпидемии дистрофии, пеллагры, тифа. …Подсчитать точное число жертв пока невозможно, потому что все сведения о голодавших и умерших от голода разрознены и уничтожены. Подсчетом погибших никто специально не занимался».
«Капризы природы приобретали катастрофический характер, — писал известный исследователь средневековой Европы Ж.Ле Гофф, — прежде всего из-за слабости средневековой агрикультуры и не в меньшей мере из- за бессилия государственной власти». «Формула» Лe Гоффа применима к советскому обществу лишь отчасти: урожай на русских черноземах в год засухи можно сравнить с временами Калиты (от 2,4 до 3 центнера с гектара при норме свыше 16 центнеров), хотя надо обратить внимание на наблюдение автора: «воздействие засухи» было преувеличено, чтобы «списать» на природные явления недопустимо низкий уровень агротехники в колхозах. Голод был порожден не «бессилием», а напротив, всесилием государственной власти. «Мероприятия Советской власти не остановили, — подчеркивает В.Ф.Зима, — а ускорили наступление голода, способствовали расползанию его по территории огромной страны. …Голод можно было остановить в самом начале».
По официальным статистическим данным, в 1946 году вызванное засухой сокращение валового сбора зерна не было катастрофическим (по сравнению с урожаем 1945 года). Всеобщий голод не предвиделся, если бы СССР жил в условиях нормальной экономической системы. Продолжалось бы нормированное распределение продовольствия, что было обычным явлением в послевоенной Европе. Потребности были низкими — война научила терпеть.
Но советское руководство фактически спровоцировало повсеместный голод: в 1946 году, когда очевидными были последствия засухи на Украине, в Молдавии, в черноземной зоне России, вся тяжесть «хлебозаготовок», по сути — усиленной продразверстки, была перенесена на сравнительно благополучные сельскохозяйственные районы Поволжья, Сибири, Казахстана. «Голод, — приходит к выводу В.Ф.Зима, — переместился на зерновые районы, пострадавшие не от засухи, а от государственных заготовок хлеба».
Колхозы были обязаны сдавать до 70–80 процентов производственного зерна. Оплата зерном за трудодни была уменьшена до минимума, не достигая уровня военных лет. Выращенный хлеб отбирали последовательно и жестоко. Председатели колхозов, которые на свой страх и риск выдавали хлеб, сокращая тем самым госпоставки, были привлечены к суду: во втором полугодии 1946 года было осуждено 8058 «совестливых» председателей колхозов и директоров колхозов, в 1947 году — 6975. Государство вновь напомнило крестьянам, что весь хлеб, произведенный тяжелым трудом, представляет собой «общенародное достояние», которым распоряжается из центра партийное руководство.
Вновь, как в тридцатых годах, появились «дела о колосках». Автор приводит эпизод заурядного для тех дней судебного дела: за кражу 2,7 килограммов колосьев, срезанных на поле ножницами, женшины были осуждены на 8 лет лагерей. О судьбе их детей, конечно, никто не думал.