Фок же считал неприемлемой саму неограниченную экстраполяцию:
«Самая применимость уравнений Эйнштейна в их классическом виде к таким огромным [метагалактическим] пространствам не является столь бесспорной, как их применимость в более ограниченных масштабах. Не исключено, что для космических масштабов эти уравнения потребуют изменения или обобщения».
Хотя космологическую теорию Фридмана Фок называет «важным шагом в изучении пространств космических масштабов», объясняющим несомненный факт разбегания галактик, но считает ее пригодной не более чем для описания «ограниченного числа галактик». И, соответственно, очень ограниченное место уделяет космологии Фок в своих трудах.
В этом виноваты не постулаты диалектического материализма, а личные соображения Фока, особенности его собственного мировосприятия и собственного научного опыта.
Первое исследование Фока в области собственно теории гравитации «О движении конечных масс в общей теории относительности» опубликовано в 1939 году. Как видим, тогда он еще не взбунтовался против эйнштейновского названия теории. Но во введении объяснил различие своей и эйнштейновской точек зрения «на всю общую теорию относительности». Для Фока это прежде всего теория гравитации, которая должна применяться «к явлениям астрономического масштаба», но не имеет «ничего общего с проблемой структуры элементарных частиц и вообще с проблемами атомного масштаба». А Эйнштейн тогда еще надеялся, что дальнейшее обобщение Общей теории относительности проникнет в микромир.
«Достаточно убедительным» доводом в пользу своей точки зрения Фок назвал «колоссальные успехи квантовой механики за истекшие 10–15 лет при полном неуспехе сделанных за то же время попыток Эйнштейна объяснить элементарные частицы при помощи единой теории поля».
Это, однако, не меняло отношения Фока к самой эйнштейновской теории:
«С тем большим основанием следует преклониться перед гениальным созданием Эйнштейна — его теорией тяготения, столь богатой физическим содержанием, несмотря на ее кажущуюся абстрактность. Мы надеемся, что и настоящая наша работа будет способствовать раскрытию физического содержания этой замечательной теории».
Но из этого содержания Фок вычитает космологию:
«Рассмотренная нами физическая задача не имеет никакого отношения к так называемой космологической проблеме… Нам представляется, что при современном состоянии наших знаний всякая попытка рассматривать Вселенную в целом неизбежно должна носить спекулятивный характер».
Таким был исходный пункт в формировании позиции Фока по отношению к теории гравитации.
Диалектический материализм Фок открыл для себя в начале тридцатых годов. В 1932 году Фок, по свидетельству одного его студента, читал «Материализм и эмпириокритицизм», делился с ним своими впечатлениями и при этом сожалел, что книге Ленина придается полицейский смысл. Похоже, Фок открыл эту книгу вынужденно, следуя народной мудрости «с волками жить — по-волчьи выть», чтобы узнать, что такое диамат и как с ним бороться.
На рубеже двадцатых — тридцатых годов сталинский «Великий перелом» обозначил переход к построению развитого тоталитарного социализма. После этого марксистская философия из частного для физика дела превратилась в «оружие пролетариата». И за это оружие схватились противники новой физики, отставшие от корабля науки.
Физики на борту этого корабля заметили претензии диамата определять курс. В конце 1931 года Я. И. Френкель публично заявил, что «теория диалектического материализма не является венцом человеческой мысли», а Л.Д. Ландау считал диамат «вредным для науки схоластическим учением».
Фок был одним из очень немногих физиков, кто сумел разглядеть духовную пищу в дежурном блюде партийной философии. Он не объяснил, что именно питательного он нашел в ленинской книге о материализме, но на его веку такие аксиомы не требовали разъяснений.
Положимся на разъяснение другого из этих немногих физиков, академика Е. Л. Фейнберга, также сумевшего найти в книге Ленина плодотворные мысли и сказавшего по поводу этой книги уже в послесоветское время, что она написана «дилетантом, но дилетантом гениальным».
Дилетанту легче было встать над схваткой — над идейной революцией, которая происходила в физике в первое десятилетие века. Тогда на смену электромагнитной картине мира шла, преодолевая научные и психологические препятствия, новая, квантово-релятивистская картина. Дилетанту легче было расставаться со старыми научными представлениями, чем физику-профессионалу, для которого эти представления были не просто привычны, они были воплощены в физико-математические структуры, с которыми физики успешно работали долгое время.
Но дилетанту требовалась гениальность, чтобы под напором сногсшибательных физических открытий на рубеже веков устоять на ногах и философски освоить возникшую ситуацию. Анализ понятия истины, взаимодействия субъекта и объекта познания в конкретных обстоятельствах, когда «материя исчезала и оставались одни уравнения», были, надо думать, главным философским уроком, который получали от книги Ленина те немногие физики, кто был предрасположен к философскому взгляду на науку. Они считали диалектическим материализмом не полицейские сочинения штатных диаматчиков с цитатами наперевес, а урок свободного философского анализа кризисной научной ситуации.
В начале двадцатого века освобождающий взгляд позитивизма — «чисто научной» философии — помог преодолеть вековую традицию механической картины мира, но по мере продвижения физики в квантово-релятивистском направлении выявлялась ограниченность и позитивистской позиции. Диалектический материализм открывал возможность преодоления границ позитивизма.
Те физики, для кого философский корм был «в коня», видели, что хотя Ленин по своему социальному положению был всего лишь партийным политиком, он каким-то образом умел «управлять течением мысли» и в сфере их собственных философско-физических интересов. И поэтому могли простить и грубости партийного слога этой книги, и ее заносы и ошибки, и даже то, что в руках штатных философов «течение мысли» превращалось в толкучку слов, а то и в полицейскую дубинку. Творческие люди ценят труды других не за отсутствие недостатков, а за наличие достоинств.
В научно-социальной жизни Фока участвовали обе ипостаси марксистской философии — и полицейская, и творческая.
Участвовала в его жизни и совсем нефилософская полиция. Его арестовали 11 февраля 1937 года — в фазу сталинского террора, известную под именем «ежовщины», под конвоем доставили в Москву. Фоку неслыханно повезло: в результате энергичного заступничества ПЛ. Капицы, спустя всего несколько дней после беседы с самим Ежовым, Фока освободили.
Вскоре после этого он со всей решительностью вмешался в «обсуждение основных натурфилософских установок современной физики», которое готовилось в Академии наук. Инициатором этого обсуждения и автором закавыченных слов был академик-электротехник В.Ф. Миткевич (1872–1951). Имея старорежимные натурфилософские установки и приобретя на склоне лет новорежимные политические навыки, он в январе 1937 года предложил руководству Академии организовать собрания для «борьбы за основы материалистического миропонимания и против физического идеализма». При этом в число противников диалектического материализма, помимо Тамма и Френкеля, он включил и Фока.
До того времени Фок не выражал публично своих философских взглядов, хотя мнение о (катастрофически низком) уровне трудов Миткевича высказал в рецензии 1934 года.
Незадолго до намеченного начала философской сессии Фок направил в Президиум АН заявление на семи страницах, где безо всякой деликатности указал, что статьи тех, кто «нападают на современную физику от имени советской философии», «вообще не содержат никаких аргументов научного или философского характера, а состоят частью из прямой ругани (трус, лжец, и т. п.), частью же из передержек, подмены понятий и прочих приемов, ничего общего с научной полемикой не имеющих».