Открытие расшевелило и стан палеонтологов и зоологов. Ископаемые останки говорят, что в Австралии некогда водились вомбаты (сумчатые дальние родственники коалы, некоторые из их видов и поныне существуют), массой достигавшие двух тонн, а также двухметровые кенгуру и другие гигантские животные, но все они довольно быстро исчезли, как раз около пятидесяти — шестидесяти тысяч лет назад. Теперь возникает подозрение, что это дело рук человеческих. Такой же вывод можно сделать, судя по результатам анализа скорлупы яиц ископаемой гигантской нелетающей птицы гениорнис (genyornis), вымершей пятьдесят тысяч лет назад, когда крупных климатических изменений здесь не происходило. Аборигены постоянно выжигали кустарниковые заросли, где гнездились эти огромные пернатые.
Словом, есть над чем задуматься представителям многих дисциплин, изучающих глубокую древность.
«А теперь посмотрим, как все было на самом ДЕЛЕ»
Евгений Черных
Каргалинские рудники. Раскопки древнего селища. Орудия IV–III тысячелетий, отлитые из каргалинской меди
В научном мире Евгения Чернь/ха представлять не надо. Археолог экстра-класса, блестящий знаток эпохи меди и бронзы, занявшись изучением металлургических провинций, он открыл, по существу, новую отрасль знаний — древнюю металлургию. Однако в археологии ему давно уже тесно, мысли глобального свойства, в частности о жизни и гибели древних культур, давно будоражат его воображение. Многое из того, что удалось понять Черныху, журнал «Знание — сила» уже напечатал. Сейчас, много лет спустя, он снова в редакции и снова с интересными мыслями и идеями. С ним беседует наш специальный корреспондент Галина Вельская.
До 30–35 тысяч горных выработок застыли на Наргалах бесконечными волнами
Наргалинсние медные орудия II тысячелетия до новой эры и листы архивного дела XIX вена
— «Роман» мой с журналом «Знание — сила», как вы помните, начался с публикации статьи о рациональном и иррациональном в культуре. В той ранней, да и в последующих статьях разговор мы вели, конечно же, о культурах древних — ведь о современных нам обществах вне прокрустовых канонов официальной марксистской философии рассуждать в те годы было просто нереально. Правда, советская интеллигенция к тому времени уже выработала свой не слишком хитрый эзоповский язык, так что многим все было достаточно понятно. Речь шла о причинах гибели и механизме разрушения культур…
— И вы продолжали размышлять об этом?
— Конечно же. Но вернемся немного назад. Археологи пытаются разобраться с гигантским, неохватным кладбищем культур, накопившимся на нашей планете за сотни и сотни тысяч лет. Они погружаются в него, пытаясь уяснить смысл и порядок в этом бесконечном ряде самых удивительных могил нашей Земли. Едва ли не в каждой из них погребены великие, но в конечном итоге поверженные замыслы, несбывшиеся мечты, гордые надежды, неистребимая уверенность в собственной исключительности. Каждый человек, может быть, за очень-очень редким исключением, знает, что он не вечен. Всякая культура уверена в обратном — иначе не может и быть.
— Я перебью вас: что же такое культура в вашем понимании?
— Думаю, культура — это вся совокупность способов существования общества с его многочисленными институтами социального устройства, нормами бытия, укладами, традициями, технологиями производств. Комплекс культуры обычно стабильно воспроизводит себя в течение сравнительно долгого времени. А потом по каким-то причинам распадается, и его сменяет новая совокупность всех подобных установлений.
Иррациональные проявления могут расти в культуре как на дрожжах. Их коварство невероятно. Они делают монолитное тело культуры рыхлым и неспособным к активному сопротивлению. Культура становится иррациональной в окружающем ее мире. Ее разрывают на части и извне, и изнутри. Но по-настоящему катастрофически рушится культура лишь тогда, когда само общество — ее носитель — начинает отвергать старые каноны и установки, признает их негодными, ложными. Такие отвержения проявляются обычно в самых ожесточенных формах (недаром же гражданские войны зачисляют в разряд наиболее свирепых). При этом меняется весь строй жизни. Поэтому кончина культуры, тем более стремительная, всегда становится трагедией коллективной, и горе одного гибнущего человека перед нею ничто.
Гадальные кости горняков бронзового века с насечками: один — два — четыре — много
Итак, иррациональное — это как смертельный микроб для культуры. Так ли это? И еще: изменились ли со временем ваши представления о рациональном и иррациональном?
В принципе — не изменились. Интересно, что с точки зрения любой культуры все ее собственные деяния сугубо рациональны. Культура просто обязана признавать и громогласно утверждать, что она постигла законы истинного бытия и строго следует им; что ее боги-покровители — самые могущественные и справедливые в мире; что ее устройство достойно быть нормой для дальних и ближних соседей. А у тех жизнь, конечно же, неправильная, и ведут они себя неправедно… Беда, однако, в том, что соседи точно так же уверены в собственной непогрешимости и теми же глазами смотрят на иных. Уверены в том же самом и мы — представители современной культуры. И об исчезнувших древних судим с высокомерных вершин своих тысячелетий. Даже в нашем восхищении их достижениями всегда сквозит кичливая нотка: «Надо же! Примитивный народ, а такое чудо произвел!»
Однако во всем этом заложен один кардинальный парадокс. Без иррациональной веры в свою исключительность ни одна культура не может нормально функционировать. Исключительность и избранность хотя бы в чем-нибудь! Даже в минуты упадка и фатальных неудач. Все равно обязана оставаться надежда, что познанные ранее законы бытия есть и останутся в грядущем единственно правильными. Ведь если это не так, то зачем мы?
Знаете как, например, в XVI веке мудрецы — представители доколумбовой Мексики реагировали на увещевания христианских миссионеров предаться вере в нового Бога:
В сущности, вера в исключительность — хотя бы в чем-то — и является той мировой универсальной «национальной» идеей любой культуры.
— А технологию вы ведь также включаете в систему культуры. Какую роль вы ей отводите?
— Это, пожалуй, самый главный и наиболее действенный инструмент, с помощью которого культура добивается своих целей. Если вы не умеете выплавлять металл и ковать из него мечи и копья, вас уничтожат соседи, у которых всего этого в избытке. Если ныне у вас нет ядерного оружия, то вы всегда будете пребывать в страхе быть им истребленным. Новая технология позволяет вам воздвигать такие грандиозные и потрясающие инородцев символы, которые, как вы полагаете, продемонстрируют всему миру истинную природу вашей исключительности. Ведь пирамиды и храмы Древнего Египта или Мезоамерики и доныне верно служат своим давно канувшим в вечность культурам. И еще: представьте себе диковатого варвара, которого, к примеру, из болотистой дельты Дуная рабом пригнали в Рим. Сколь чудовищно должна была «удушать» его сокрушительная каменная мощь громад Колизея или терм Каракаллы! Северная Америка доказывает это сегодня всему миру своими подавляющими человека небоскребами. Пожалуй, основной задачей сооружения сложнейших космических систем в последние десятилетия для США и СССР было доказать свое превосходство, а исследовательские цели здесь вовсе не были главным стержнем программ.