Где-то на стыке этих двух направлений и предлагалось искать язык для Игры. Я втайне рассчитывал, что Бин обломается с этой моей фантазией, и вскоре просто забыл китаянку. Каково же было мое удивление, когда через месяц она прислала мне первые «поющие» и «рисующие» иероглифы. Я выбил под этот проект солидный грант, пригласил еще трех программистов и двух филологов… А еще через два месяца меня выгнали из Университета. Проект закрылся, Бин защитила диплом по обучающим программам и снова сгинула за Великой Стеной.
— Так как же с Игрой, Профессор? — японец в маске терпеливо ждал ответа.
— Никак, господин Судзуки. Проект закрыт. Как и где его продолжать, я не представляю.
Японец кивнул: видимо, ничего другого он и не ожидал услышать.
— Я внимательно следил за этим проектом. Очень жаль, что он закрыт. Надеюсь, Вы сможете продолжить работу в будущем. Я даже готов предложить Вам посильную помощь, но немного погодя. Сейчас у нас небольшие трудности… с безопасностью общения. А вопрос требует серьезной дискуссии.
— Спасибо. Буду рад возобновить работу.
Японец продолжал:
— А пока, в знак дружбы, я хотел бы преподнести Вам маленький подарок. Это, конечно, не партия Игры, а лишь одно звено цепочки в моем исполнении. Я… как бы это лучше сказать?… позаимствовал все материалы по проекту «Игры» из библиотеки Вашего Университета. Все равно они там вряд ли кому-то понадобятся. А я немного поиграл с Вашим языком и кое-что туда добавил. Жаль, что Вы используете лишь внешнюю визуализацию, а не… — Судзуки сделал элегантный жест в сторону шнура за головой, словно бы попраалял несуществующие волосы, стянутые сзади в хвостик.
— У нас имплантация чипов запрещена, — сказал я, стараясь сделать вид, что очень сожалею об этом запрете.
— Я знаю. Вы не находите это странным? Впрочем, наверное нет. Однако телепаты и аппаратура для чтения мыслей в Вашей стране тоже официально не существуют, а это уже странно.
— Но какая тут связь? Разве что законы исходят от одних и тех же людей…
— Вы мыслите категориями прошлого века, Виктор. Люди давно уже не воюют из-за технологий. Теперь технологии борются за людей. Выражаясь поэтически, WWW — это и есть Третья мировая война. Воюющие стороны сдерживают друг друга, совершенствуются в естественном отборе, все как полагается. Телепатический мониторинг, как и средства контроля электронных коммуникаций, — это технологии. Человек с имплантированными чипами — еще одна технология. Причем не подвластная первым двум, поскольку получается промежуточное существо: телепат не может прочитать то, что в электронной части такого мозга, а электронный жучок не может сканировать человеческие мысли.
— Вы хотите сказать…
— Это лишь возможное объяснение того, почему у вас запрещена имплантация чипов и официально не существует систем «чтения мыслей». Есть и другие варианты, например такой: еще одна технология, которая подавила все перечисленные. К тому же запреты на внутреннюю трансформацию с одновременным поощрением внешних эффектов вполне соответствуют концепции «культуры кукол», которую я уже упоминал сегодня.
— Возможно… но все равно, в Вашей модели борющихся технологий не так уж много нового. Вспомните Гомера. Богини не поделили яблоко, у Париса не было ножа — вот вам и Троянская война богов с использованием людей. У нас, согласно Вашим предположениям, имеет место электронная версия Древней Греции. Эллада.
— Хороший ход! Эллада… Одиссей как первый герой «кибернетики», если вспомнить изначальный смысл этого слова… Интригующая трактовка, и одновременно Вы напомнили мне, что я отклонился от темы. Поэтому вернемся к моему подарку. Мне кажется, он Вам и так понравится, даже с обычной внешней визуализацией.
Он закрыл на миг глаза, а открыв их, спокойно продолжал:
— Файлы у Вас. Первый — сама программа, второй — транслятор. А теперь мне, боюсь, пора вас покинуть. Извините, дела…
— Можно один вопрос? — заторопился я. Вопрос мучил меня с самого начала разговора, но я решился только сейчас, боясь, что собеседник исчезнет навсегда. — Вы сказали, что в 45-м вам было восемь. Я слышал, что сейчас в Японии столько не…
— …не живут, потому что введена всеобщая и обязательная эвтаназия после пятидесяти лет жизни? Да, это так. Европейцам это кажется дикостью, я знаю. Зато на островах решилась проблема перенаселения. К тому же введение закона о добровольном уходе неслучайно, оно совпало с возрождением духа бусидо. Говорят, очень дисциплинирует: все стремятся прожить каждый день с пользой.
Мне показалось, что в его словах промелькнула та же ирония, что и в рассуждениях о слепоте в самом начале нашего разговора.
— Но как же тогда Вы…
— О-о, я просто слишком стар, чтобы умирать добровольно. И слишком независим, чтобы меня могли принудить к этому. Однако приходится предпринимать некоторые меры… поэтому сейчас я должен с Вами расстаться. К сожалению. До свидания.
Коротко поклонившись, странный гость исчез. Я запросил местный почтовый ящик и вызвал первый из пришедших на мое имя файлов. Замечательная черта работы в Нет-кафе: если тебе прислали вирус, грохнется не твой домашний компьютер, а этот, кафешный. «Если у Вас нет дома…»
Комната окрасилась в ровный белый цвет, и прямо передо мной в этой белоснежной пустоте возник черный иероглиф. Без сомнения, это было произведение искусства. Сколько я намучился с Бин, пытаясь объяснить ей, что такое каллиграфия! Еще до знакомства со мной она твердо усвоила восемь основных черт и два десятка их производных, на которых строятся все китайские иероглифы. И она совершенно не понимала, к чему все эти художественные излишества, при которых даже простая точка может быть изображена пятьюдесятью способами. Тот факт, что слово при этом становится рисунком, совершенно не волновал китаянку. Напрасно я рассказывал ей, что в древности по почерку определяли даже чувственность человека: эта маринованная в софтах селедка не умела писать, она с детства сидела на клавишах!
Иероглиф Судзуки, напротив, был выполнен со всем изяществом «искусства возвращения к образу». Половинка знака «ворота» выглядела как приоткрытая дверь в коридор. В нижней части другая группа штрихов складывалась в фигурку зверька, изогнувшегося в прыжке. И хотя каллиграфия изменила иероглиф, я без труда прочел его — современное японское «новоселье», или «новый дом».
Но знак был объемным! Заглянув справа, я увидел, что иероглиф трансформируется с этой стороны в короткую фразу на иврите. «Нет вещей». Я встал с кресла и взглянул на иероглиф слева. В такой проекции штрихи тоже образовывали что-то новое… да это же русский! В сплетении линий читалось слою «эхо». Продолжая движение, я уперся в стену — черт, забыл, что это голограмма. Ладно, развернем потом.
Вернувшись в кресло, я продолжал любоваться знаком… и понял, что здесь изображено. Котенок, играющий с собственным хвостом! В пустую новую квартиру, где нет еще никаких вещей и мебели, но зато есть эхо от голых стен, первым пустили игривого котенка, и он в этой пустоте ловит собственный хвост — такой образ мгновенно составился у меня в голове из всех замеченных деталей.
Но это еще и программа! В некоторых штрихах я узнавал команды языка, который разрабатывали мы с Бин. Вот этот кончик хвоста — явно что-то математическое… Я вызвал второй файл и запустил трансляцию.
Так и есть: кончик хвоста стал вращающейся спиральной галактикой. Под ней возникла известная формула Эйнштейна, только теперь она была переписана иначе: в левой части уравнения стояла «масса», в правой — ее выражение через «энергию» и «время». Зазвучала музыка — импровизация, в которой я узнал фрагмент из «Cats» Вебера и еще пару известных мелодий. А иероглиф продолжал разворачиваться в хоровод образов, словно трехмерная страница виртуальной энциклопедии или алхимическая диаграмма. Так вот оно что! Судзуки добавил в наш язык Игры еще и сетевые ссылки; и наверное, его программа сама отыскивает эти ассоциативные связки! Рядом с эйнштейновской формулой всплыла иллюстрация из очень старого английского издания «Алисы в Стране чудес»: пожилой мужчина рассказывает что-то девочке, у которой на коленях сидит кошка…