— Правильно ли будет считать, что технология, невзирая на свою безусловную «рациональность», также во многом служит иррациональным устремлениям культуры? Я знаю, что в последние годы вы ведете активные исследования в феноменальном по своей древности и мощности Каргалинском горно-металлургическом центре на Южном Урале, где в далеком бронзовом веке добывали медную руду и выплавляли из нее металл. Как это выглядит там?
— Вы правы. Каргалинский центр (или просто — Каргалы) действительно феноменален по множеству своих важных черт. Расположены Каргалы совсем рядом с Оренбургом. Медные минералы проявляются здесь на громаднейшей общей площади в пятьсот(!) квадратных километров. Здесь не менее 30–35 тысяч (!) поверхностных следов древних выработок — устьев шахт и штолен, карьеров, поисковых шурфов — свиваются в несколько гигантских «кустов». Глубинные, подземные выработки — то узкие лазы, то грандиозные полости-залы — протянулись совокупно на сотни(!) километров. (Вы знаете, мне хочется всюду ставить восклицательные знаки, потому что такое или почти такое невозможно встретить ни в одном месте Земного шара.)
В бронзовом веке глубина шахт достигала 40–42 метров. В период эксплуатации Каргалов российскими промышленниками эти проходки углубились до 80–90 метров. Почти все, что мы видим сегодня, — это вздыбленная поверхность земли, которую будто бы когда-то и кто-то бомбардировал из космоса многотонными фугасами. Но перед нашим взором лишь вершина айсберга. Каргалы походят на перевернутый вниз головой город-термитник, где наверх взброшены фундаменты сооружений, а вся опрокинутая конструкция прячется в глубоких недрах спрессованных сотнями миллионов песчаниковых пластов.
Начало эксплуатации Каргалов — это конец IV тысячелетия до новой эры, ранний бронзовый век, то есть более пяти тысяч лет назад. Местные племена — подвижные, кочевые скотоводы — открыли эти рудные богатства, и с тех пор началась долгая и во многом загадочная Каргалинская эпопея. Более полутора тысяч лет непрерывной и безумно тяжкой работы в шахтах. Апогей добычи зеленых и синих медных минералов меди — это II тысячелетие до новой эры. Тогда на Каргалах в самых неудобных и на первый взгляд малоприспособленных для обитания местах возникают поселки горняков и металлургов позднебронзового века. Они на вершинах холмов, далеко от воды; там постоянный ледяной, все сковывающий ветер зимой и обжигаюший — летом. Единственное удобство для обитателей — это абсолютная близость лазов в шахты: буквально в 20–50 метрах от их жилищ- полуземлянок.
Здесь же эти люди обогащают руду, выкалывая из песчаника ценные минералы. Тут же выплавляют медь. Но это степь, и пригодного для топлива леса почти нет. Поэтому они «торгуют» рудой. С запада на Каргалы местные скотоводы гонят тысячи и тысячи голов крупного рогатого скота, а обратно к себе на запад увозят малахит и азурит. Руда движется от степного Урала к Волжскому бассейну, где больше леса и легче с топливом… А затем совершенно внезапно рудник забывают на целых три тысячелетия.
— Пока что все выглядит очень рациональным. Вы же обещали приоткрыть иррациональное в технологии производства…
— Вы правы. Я говорил о рациональных чертах принципиально новой для древних людей технологии. Более того, я готов присовокупить к этому свидетельства первых российских горных промышленников, пришедших на пустынные тогда и полностью забытые Каргалы три тысячи лет спустя — в 1740-х годах. Заново открыв это гигантское рудное поле по бесчисленным следам древних работ, они не скрывали своего безмерного восхищения опытом и умением своих далеких и диковинных предшественников вести горные проходки и находить в недрах залежи рудных минералов. Они недоумевали: даже их лучшие специалисты-маркшейдеры не могли превзойти «чудской горный народец» в этом сложном искусстве. И свои работы на Каргалах предприниматели разворачивали очень просто: ничтоже сумняшеся они стали углублять все древние выработки, полагая, что «чудской народ» лучше них знал свое дело. И так продолжалось до XIX века.
Все это очень рационально. Но вот мы, раскапывая поселки древних, также были поражены. Но поражены на сей раз сложным и неразрывным сплетением сугубо рационального, удивительно высокого профессионального знания этого сложного производства с уже совсем иной стороной их многообразной деятельности. Перед нами открылись бесчисленные следы невероятно многообразной магически-обрядовой деятельности. Ограничусь лишь одним примером: древние мастера на поверхности жилого холма отрывают в плотной и вязкой глине сложную систему глубоких — до двух и двух с половиной метров — узких и очень длинных канав-траншей. А потом они же засыпают и плотно утрамбовывают их. Канавы сплетаются в лабиринт. Его сеть удивляет своей причудливостью, но совершенно бессмысленна с рациональной точки зрения.
Одно из захоронений знаменитого некрополя Варны. Все лучшее, и металл, золото, в первую очередь отдавалось покойнику. Иррациональная культура «работала» на загробный мир
Разгадка нашлась в глубине недр. Мы изучили их глубинные проходки, и только тогда наступила ясность. Поверхностные канавы являлись своеобразным воспроизведением плана иного, но самого главного для них и скрытого в недрах лабиринта — донельзя сложного и запутанного. По сравнению с ним лабиринт Миноса на Крите — детская игрушка Того лабиринта, от которого, по их мнению, зависела удача и даже жизнь. В надземной сакральной имитации они творили свои магические обряды, умоляя властителей недр послать им удачу. Но какие колоссальные усилия они потратили на это! Впрочем, более подробно я обещаю рассказать про это в особой статье.
Добавлю лишь то, что имеет отношение не только к Каргалам. Вот, скажем, полагали, что открытие металла сразу повело к резкому повышению производительности труда, ведь был открыт новый, более эффективный материал для орудий труда. Увы! Львиная доля меди и бронз почти сразу ушла на производство символов и оружия. Мы просчитали на громадном материале: в лучшем случае орудиями труда служили не более 10–15 процентов всех металлических изделий. Все остальные — это украшения, оружие или же специально готовившийся погребальный инвентарь — своеобразная визитная карточка покойника для его путешествия в тот мир… Замечу, что с тех пор история совершенно не изменилась и повторяется в деталях: любая новая технология, вплоть до атомного расщепления, первым делом направляется в ненасытные и всепоглощающие сферы оружия и символов.
Захоронение из Варны, V тысячелетие до новой эры
Многие полагали, что достаточно было открыть новую технологию, как она легко и свободно охватывала мир, вытесняя старые и примитивные технологии. Ничего подобного. Распространение это почти всегда сопровождалось болью и кровью, тяжкими трудами. Каргалинский пример: гигантские рудники работают, добытая руда отправляется за сотни километров на запад, металл в европейских культурах уже давно в ходу и обычен. Параллельно этому к востоку от Урала царит традиционный неолит. Там если медь и встречается, то как хрупкий раритет. Полторы тысячи лет металлопроизводящие сообщества отделены от культур каменного века барьером невидимым, но неодолимым. А живут — бок о бок. Это ведь тоже из разряда иррационального в культуре.
— А почему о Каргалах забыли на три тысячи лет? Это удивляет! Почему вдруг такая странная остановка в развитии? Это тоже из сферы иррационального?