Очень интересен и такой факт: если наиболее древняя филистимлянская керамика монохромна, окрашена в один цвет, что типично и для крито-микенских изделий, то позже она становится двухцветной, испещренной красно-черным орнаментом, который мог быть заимствован у завоеванных ими жителей Леванта. Не свидетельство ли это микенского происхождения и путей движения на восток загадочных филистимлян?
Или вот еще одна археологическая новость. При раскопках в Ашкелоне ученые неожиданно для себя обнаружили мелкие цилиндрики, изготовленные из необожженной глины. Скорее всего, это гирьки – принадлежность примитивного ткацкого станка, служащие для удержания нити на месте. Они лежали на полу помещения, построенного около XI или XII века до новой эры.
Ханаанцы, жившие здесь, использовали такие грузики лишь в форме пирамидки с дырочкой. И среди жителей Ближнего Востока никто цилиндрических гирек при наматывании нити не применял. Зато им подобные уже удавалось найти в прибрежьях Кипра, на Крите, а немного помоложе – и в Греции. Вот так археологи приоткрывают завесу над тайнами миграции древних народов.
Новостью явились и результаты раскопок в Ашкелоне, где ученые наткнулись на построенные ханаанцами, то есть еще до прихода филистимлян, массивные ворота и укрепления, сложенные из необожженного кирпича. Неподалеку от них – загадочная каменная ханаанская же гробница, из которой на сегодняшний день осторожно извлечены останки по меньшей мере сорока мужчин, женщин и детей. Эти находки еше только предстоит проанализировать.
Археологи спят и видят, как им в руки попадутся хотя бы обломки пристани, куда причаливали когда-то суда филистимлян, основателей страны, все еще во многом остающейся тайной за семью печатями. Известно лишь, что в 604 году до новой эры вавилонское войско, посланное Навуходоносором, взяло с боя и сожгло Ашкелон, а за ним и Экрон, и другие города, чем и закончилась эра процветания Филистии. На месте Ашкелона теперь найдено скопище битых глиняных изделий, горелого дерева, расплавленных кирпичей, свидетельств этой давней катастрофы. Однако теперь уже ясно, что по-библейски сводить роль этого народа к извечному врагу и «заведомому негодяю» нельзя никак.
Борис Силкин
Геннадий Горелик
Относительность за пределами теории относительности
Понятия относительного и абсолютного связаны не только во всемогущей диалектике, но и в физике. Яркий пример такой связи дает (Частная) теория относительности.
Фоку все это было абсолютно ясно уже в 1922 году, когда он в докладе на философском кружке подчеркнул то абсолютное, что открыла теория относительности.
В теории относительности картина явления зависит от движения наблюдателя, в сущности, так же, как форма тени, которую отбрасывает предмет, зависит от положения источника света и экрана.
Чтобы задать условия наблюдения в теории относительности, надо указать положение «экрана». На геометрическом языке – зафиксировать три координатных вектора, исходящих из одной точки – начала системы отсчета. А на языке физики это означает «задать инерциальную систему отсчета».
Сколько людей, столько и мнений, гласит ходячая мудрость. Ее научный вариант: сколько систем отсчета, столько и относительных картин происходящего. Однако в теории относительности эти картины связаны гораздо более абсолютным образом, чем просто мнения людей. Подобно тому, как в школьном курсе черчения по двум проекциям предмета восстанавливают третью – не видя самого предмета, так в теории относительности, зная одну «проекцию» явления, можно восстановить другую.
Квантовая физика гораздо острее поставила проблему согласования разных способов наблюдения микроскопических явлений. Больше всего говорили о корпускулярно-волновом дуализме. Что же все-таки электрон – волна или частица? С позиции классической физики это две принципиально разные картины – «две большие разницы».
Решение проблемы дуализма – а фактически, плюрализма – Нильс Бор нашел в Принципе дополнительности: различные способы наблюдения дают хотя и не сводимые друг к другу, но равно правильные, дополняющие друг друга описания. В такой форме принцип дополнительности скорее похож на договор о мирном сосуществовании принципиально разных описаний, чем на выявление новой части абсолютного знания.
Фок предложил свою философскую интерпретацию проблемы наблюдателя и объекта наблюдений в квантовой физике – принцип относительности к средствам наблюдения. При этом он обобщил ситуацию теории относительности: понятие инерциальной системы отсчета обобщил до экспериментальной установки, в которой наблюдается физическое явление. Тем самым Фок выявил родство новой части освоенной «абсолютной истины» со старыми, при всем ее принципиально новом характере.
Подчеркнем здесь, что важность подобных философских интерпретаций естественнонаучного знания сама по себе относительна. Они важны только для тех физиков, угол зрения которых включает в себя и философский взгляд. Для иных более подходящий термин – «интерТРЕПация».
Но даже если физик и может себе позволить столь ограниченный угол зрения, то для историка, желающего понять физиков, это непозволительно.
Чтобы научиться извлекать уроки из истории физики, историку полезно учиться у самой физики XX века.
В 1971 году в небольшой статье «Принцип относительности к средствам наблюдения в современной физике», подытоживая опыт теории относительности и квантовой механики, опыт обращения с неабсолютными истинами, Фок высказал такую мысль: «Как показывает история развития науки, общие принципы, установленные для одной области знания, могут оказаться применимыми и в другой области. Думается, что таким общим характером обладает и принцип относительности к средствам наблюдения. В этом его философское значение».
Поверим в философскую проницательность Фока, чтобы применить его принцип «в другой области» – в истории науки. Применим его к ситуации, в которой оказался сам Фок в его «беспросветной» дискуссии с коллегами по поводу теории гравитации.
Истории науки известны и другие дискуссии, в которых с обеих сторон участвовали специалисты высшего уровня, но им так и не удавалось прийти к удовлетворяющему всех согласию. Самые знаменитые примеры – дискуссия Ньютона-Лейбница об абсолютной/относительной природе пространства и дискуссия Эйнштейна-Бора о природе вероятностного языка квантовой физики.
Противостоящие участники дискуссий, пользуясь каждый своими «средствами наблюдения», сидя каждый в своей «системе отсчета», видели разные картины.
Не будем говорить, насколько велика была общая часть их картин, по поводу которой они соглашались, и насколько полезно для развития науки было обсуждение различий в этих картинах. Сосредоточим внимание на самом различии научных картин мира у выдающихся деятелей науки, а лучше сказать – делателей науки.
Установить «систему отсчета», «средства наблюдения» выдающегося ученого в истории науки сложнее, чем в Частной теории относительности или даже в квантовой механике.
И все же понять научную биографию можно, только установив «направляющие векторы» мировосприятия ученого, векторы, связанные воедино не безличной точкой начала координат, а его уникальной личностью.
Если в двух словах охарактеризовать особенность фоковской системы отсчета, то это – математичность и трезвомыслие. Ему совершенно не был свойствен романтизм, отличавший выдающихся математиков, неравнодушных к физике. Такой математико-физический романтизм предполагает, что природа подчинена физике, но физика подчинена математике.
Фок редким образом сочетал в себе подходы математика и физика-экспериментатора. Для него математика самоценна независимо от физики, но она также инструмент и материал для построения физических теорий. Любая физическая теория дает лишь приближенное описание эмпирической реальности, но «правильная математическая постановка физической задачи всегда должна обеспечивать единственность решения».