Я скорей просо мыть. Вымыла его, стекло решето, вода сошла с проса. И в печку на противень – разровняла, сушу. А уж они ждут – не дождутся! Высохло! А у нас была ступа и пест. Натолкла я проса и кашичку сварила. На тагане в маленьком чугунке. Вот мы маленько и наелись.
Тут Леня у нас пошел караулить. Эдак же принесет украдкой – с килограмм ли, с два ли. Вот так: из-за кармана, из-за сумочки ходили работать. Чтобы только с голоду не умереть.
Я сделала такую болвашку, обила ее жестью, как терку сделала. В болвашке две дыры, пруток железный. И вот я засыпаю зерно туда, в болвашку, и тру. Вроде как мелю. Зерно раздробится, как на кашу дробленка получается. Я опять согребаю дробленое зерно-то с доски, опять засыпаю туда, в болвашку. Опять мелю. Опять засыпаю. И сделается мука, прям обнакновенная мука. Испекаешь из нее каких-нибудь лепешков или там дрепенчиков. Вот эдак мы и жили, эдак и кормились. Ну мы голода-то не видали вто время.
Мелю зерно я не в дому и не на улице, а в погребе. Чтоб не видал и не слыхал никто. А бабушка стоит у угла. Ей далеко слыхать и видать. Чуть что: «Антонина, в овражек сошел кто-то. Берегись, бросай!». Я замолкну. Ну пройдет мимо мужик – к Труниным. Или там кто-то в Кудеяры пошел, в центр. Она говорит мне тихонько: «Ушел!» Опять начинаю жужжать бол ваш кой. Бывало, по ведру намалывала. Это мы после войны эдак старались. И до войны это все так же было. При колхозах-то.
А все-таки как же они будут жить дальше?
Интересно. Они все сейчас так заинтересованы тащить все, что у них на тазах.
И только тем недовольны между собой, кто больше возьмет, кто меньше. Только тем они враждуют и злятся друг на друга. Остального они не задумываются, ничего они не берегут, ничего они не признают. Они не признают, что они нарушают. Совхоз нынче не посеял капустной рассады. И представляете – негде украсть рассаду. Они ее никогда не садили. Они растерялись. А что дальше будет?
Анна Матвеевна Ганцевич, село Злотниково Новосибирского района Новосибирской области
А у Никитишны только эдак – «Не дам!» У нее и мать- то эдакая же сроду была. Я в те поры только еще с Леней сошлась – не было у нас ничего. Пойдешь к ней рассады купить, Семенов. А она чайной ложечкой, вот, какой детей причащают, – энтой ложечкой насыпет чуть и приговорит: «Вот за это – два яичка отдай». А чего там – десять зернышков всего-то. Говоришь ей: «Тетка Матрена, да больно мало дали-то». Ну, она еще ложечку насыпет, говорит: «Еще давай два яичка». Она и детям-то ничего за так не дает!
А я рассказывала, как у жадной старухи капусту отмывала от грязи? Ведь каждый листок очищала. Руки в холодной воде весь день бултыхала, а она меня и обедом не покормила! Да разве только меня?! Она никого не привечала. Вот помню: золовка моя, я и Тоньки Кузьминой мать – пошли к ней рубить капусту. Бывало, готовимся: капусту нынче рубить! Чай, курник с капустой напекут, щей приготовят – хоть с маслом, хоть без масла, а все равно похлебаешь. Капусту-то мы порубили у ней. А обеда – нет как нет! Пошли. А она с крыльца кричит: «Спасибо!». И боле ничего.
Я к людям ходила избы мыть, к праздникам церковным. Вот в Лоху наспротив церкви жил старик. Они – беженцы, пришли вЛох в 1914-м, в империалистическую войну. Прихожу. Старик говорит: «Бабушка, блинов напеки, оладушков напеки…». Накормит печеным – и с кислым, и с пресным молоком. Говорит бывало: «…Давайте сперва позавтракаем, а уж тогда будем работать». Вот какие люди-то были! Я у них несколько раз мыла избу-то. А домой пойдешь от него – тебе наширяют, наширяют всего в сумку. И спасибо сто раз скажут! Хоть и чужие они.
А вот соседка, тетя Оля, другая была совсем… Позвала она меня потолок мыть. А муж у ней – бригадир.
Она мне вот эдакий железный косырь дала, как ножик – потолок скоблить. Вот одну лоску намочу, беру косырь, а она: «Ты, Тонька, скобли в одну сторону, по шерсти, а не против. Чтоб лохматый потолок не был». Одну доску поскоблю, другую намачиваю, скоблить начинаю. Вдруг он, муж, приходит. Говорит – строго эдак: «Ты чего дома?!» Я говорю: «Да вот, у тебя потолок мою»… А он пришел завтракать. А я тоже не евши с утра – у нас корова не доила. И хлебиа-то не было как следоват. Только что Леня украдет, принесет сумочку. Ну вот, она его накормила. Теленок в чулане стоит. Его накормила, а меня не спросила: мол, Тонька, ты завтракала ал и нет?
А я уж вот до каких пор наскоблилась, что упала ведь. Ведь это – вверху вся работа. У меня и руки отнялись. Ну, думаю, чай обедать будем. Ну, а обедать-то – нет! Она-то взойдет в чулан, чего-то там схватит, поест. А я-то ведь не пойду хватать-то.
Она мне дала вот эдакую железную терку, проволочную. И два ведра воды – пол тереть и мыть. Ну, вымыла пол в избе-то, уже в сенях домываю. Тут он едет из поля. Посмотрел, говорит: «Давайте обедать!» А какой там обед, время – пять или шесть часов вечера. А она говорит ему: «Погоди, вот мы сейчас с Тонькой пойдем, тюфяк набьем соломой». Ну пошли. Я падаю: устала и есть хочу. У меня- то и слюны нет во рту. Ну, сели обедать. Она налила щей беленых. Сухарей положила. А я хлебнула две ложки – меня и затошнило. Я уж, видно, переморилась..
Запись Валерия Виноградского
Е. Кругликова. * Продам хлеб – куплю заем свободы». Литография. 1917 год
ВО ВСЕМ МИРЕ
Ветряные мельницы сегодня достигают 70 мет
ров высоты и производят 1,5 мегаватт энергии. Если бы роторы были мощнее, то цена экологически чистого тока была бы ниже. Концерн «Флендер» из немецкого города Бохольта собирается создать новое поколение ветряных мельниц и сделать возобновляемую электроэнергию такой же дешевой, как и атомная. Ротор «WINergy» высотой 90 метров будет обладать мощностью 5 мегаватт. В роторе «WINergy» трансмиссия и генератор образуют единое целое, привод в нем намного легче, чем в старых моделях. Новый ротор подходит для размещения в открытом море, где ветер сильнее.
Ни одного шанса теперь нет у тех, кто пытается украсть в Интернете фотографии или видеофильмы. Ученые из Института графической обработки данных имени Фраунгофера в немецком городе Дармштадте изобрели так называемый цифровой водяной знак, позволяющий проследить происхождение данных. Для этого ученые снабжают изображение невидимым кодом. Последний при этом не должен негативно влиять на качество изображения и исчезать при преобразовании данных. «Соблюсти этот баланс не так-то просто, – говорит Вольфганг Функ, сотрудник этого института, разработавший новую систему вместе со своим коллегой Чжаном Цзао. – На высококачественном изображении водяные знаки должны быть едва-едва заметными, однако такие слабые водяные знаки бывают менее надежными». Ученым удалось интегрировать эти распознавательные знаки в фотографии и видеофильмы. После их демонстрации компьютер в состоянии прочитать эти знаки и определить происхождение фотографий или видеофильмов.
Если женщина имела связи с разными партнерами, даже спустя годы будущий ребенок может унаследовать свойства каждого из них. К такому выводу пришли зарубежные ученые, проводившие эксперименты с животными, результаты которых неоспоримо доказали: у потомства возможно синтезированное наследование признаков как от прямого отца, так и от предыдущих партнеров. Так например, английский селекционер Мортон скрестил чистокровную кобылу с зеброй.