Вся история европейского XX века – по сути дела, религиозная история. То, что она приняла по видимости совсем не религиозные и даже противоречащие этому формы, следует, в свою очередь, из парадоксального, динамического устройства самого христианства, «выталкивающих» его механизмов. Она наводит на мысль о неустранимое™ того измерения человеческого существования, которое в европейском словоупотреблении называется религиозным – именно потому, что европейское развитие этого века изо всех сил постаралось его элиминировать. Результаты этого развития показали, что происходит с культурой, когда это измерение из нее изымается.
Мартин Бубер в свое время говорил о «затмении Бога». Мы бы предпочли говорить о Его закате – и о начавшейся, и уже давно идущей ночи.
Но ведь ночь на то и ночь, что после нее наступает утро.
Татьяна Панова
«В Кремле произошла встреча…»
Так или почти так начинают обычно журналисты рассказ о важных политических событиях, происходящих в московском Кремле. Но сегодня речь пойдет не об этом. Просто летом 2000 года, во время археологических исследований возле западного фасада Архангельского собора, были сделаны находки, благодаря которым в историю заселения Боровицкого холма Москвы можно вписать новые интересные строки. Здесь, в Кремле, встретились веши разных эпох и культур, словом, встреча состоялась. Чтобы напомнить о себе людям конца XX века.
Невзрачный на первый взгляд обломок каменного топора фатьяновцев поражает тщательностью и тонкостью обработки, неожиданной для такой древности
Все шло как обычно. В июне 2000 года археологи музеев Кремля, проводя работы в траншее возле Архангельского собора, с большой долей вероятности прогнозировал результаты. Этот участок крепости, включая и территории храма-усыпальницы, изучен достаточно полно. Kpof слоев средневекового времени, здесь еще тридцать пять лет назад были обнаружены следы поселения раннего железного века, а это I тысячелетие до новой эры. С тех пс в любом шурфе, открытом возле стен Архангельского о бора, вместе с керамикой древнерусского времени находили по несколько обломков посуды «дьяковской» культур И когда это произошло и нынешним летом, особенно никто не удивился. И, как оказалось, совершенно напрасно, потому что археологов Кремля ожидала редкая удач перед ними была эпоха бронзы.
Ее представил обломок каменного боевого топора фатьяновской культуры – это конец II тысячелетия до новой эры. Сложно передать те чувств которые возникают, когда в твоих руках оказывается вещь, сделанная человеком, жившим около четырех тысяч лет назад, – радость, изумление, восторг. Все эти чувства в самой полной мере и испытали научный сотрудник музея Колызин, который и нашел этот бесценный о ломок, и все, кто изучает древние культуры Московского региона, кому довелось его посмотреть.
По мнению сотрудника Института археологии Николая Николаевича Кренке, на Боровицком холме Москвы у фатьяновцев был могильник, в мужские захоронения которого они обязательно помещали каменные топоры как совершенно необходимую в загробной жизни вещь. И мнение это было вполне обоснованным. Дело в том, что это уже четвертая находка таких топоров в Кремле. И все они обнаружены… в слоях средневекового периода. Почему? Потому что они попадали туда, когда уже москвичи в средние века перекапывали землю, строя кремлевские дворцы и храмы на верхней террасе Боровицкого холма.
Как доказательство своего пребывания на Боровицком холме в 1 тысячелетии до новой эры дьяковцы оставили обломки посуды, изготовленной вручную, грубой и неаккуратной на взгляд современного человека
Топор, обломок которого нашли в траншее возле Архангельского собора, изготовлен из вулканической породы – долерита, происходящего из Карелии. Такая порода попадала в Московский регион в периоды оледенения, это великолепно продемонстрировали нам люди эпохи бронзы: топор настолько аккуратно просверлен и заглажен снаружи, что не верится, как это в столь давние времена, почти четыре тысячи лет назад, он мог появиться.
Вместе с московской керамикой XIII – XV веков были найдены еще два обломка посуды дьяковской культуры, тоже очень древней – середины I тысячелетия до новой эры. Это были фрагменты грубых, ручной формовки горшков с неровной шероховатой поверхностью. Слои поселения дьяковского времени на Боровицком холме (VIII – III века до новой эры) бедны находками, и кроме обломков глиняной посуды, очажных камней и углей, в них обычно ничего не находят. Но наука научилась «вопрошать» даже угли – определять породы деревьев (в основном здесь росли широколиственные), а значит, уточнять древний ландшафт высокого мыса над Москвой-рекой. «Вопрошать» и землю, то есть определять по пыльце, какие растения здесь росли, что из злаковых, что из сорняков. Все эти данные позволяют заполнять белые древние страницы истории, полнее и ярче представить жизнь людей здесь, на Боровицком холме Москвы, в I тысячелетии до новой эры.
Интересно, что средневековые слои города рядом с Архангельским собором, подарив археологам интереснейшие находки древности, Москву XIII – XV веков не представили никак – только обломками глиняной посуды разных форм и… железным ключом к навесному замку.
В слоях средневекового времени (XIII-XV) возле архангельского собора найдены железный ключ от навесного замка, обломки посуды XV века, обломки красноглиняной черепицы, кусочки фресок и поливных плиток пола первого, еще эпохи Ивана Калиты (1333г.), храма во имя Михаила Архангела
Увы, жилые наслоения, оставленные жителями древней Москвы в этой части Кремля, занятой уже в первой трети XIV века храмами, никогда не были значительными по толщине. К тому же в 1913 году уровень Соборной площади бью понижен на один метр, дабы освободить цоколи кремлевских соборов от наросшей рядом с ними земли. В итоге современным исследователям в этой части крепости Москвы приходится наблюдать и изучать далеко не самое богатое средневековье, хотя, казалось бы, самое сердце города. Тем дороже здесь ценятся мелочи, вещи, подчас незначительные, но, тем не менее, всегда свидетельствующие о подлинной жизни, протекавшей давным-давно.
Александр Грудинкин
Общество утратит память?
Электронным носителям информации грозит разрушение. Страх перед непоправимой утратой изображений и звуков – вот кошмар, преследующий всех, кому приходится иметь дело с информацией, и в первую очередь тех, кто хранит ее.
Человеческое общество живет внутри им же самим сотворенной культуры, словно морские обитатели – внутри нерукотворного моря, окружающего их и их разделяющего. Преемственность культуры подчеркивается ее дефинициями. Культура – это мудрость, накопленная человечеством… Надстройка, венчающая труд пролетариев и крестьян… Аура, исходящая от каждого индивида.,. Свод знаний и сумерки пророчеств… Это – память, вмещающая опыт и технические приемы… Это – предметы, хранящие в условном, зашифрованном виде – в знаках, красках, звуках – духовные достижения общества и отдельных индивидов…
Культура отбирается, сохраняется, передается. От поколения к поколению. От одного региона к другому. Культура – это лва скрещенных русла. По одному время течет из прошлого в будущее. По другому медленно растекается настоящее, все выравнивая и насаждая однообразие.
«Ручеек» культуры не раз пересыхал. Ее развитие пресекалось. Под натиском врагов гибли города и целые страны. Что от них оставалось? Пепелища, черепки, сломанное оружие… М еще «кирпичики» культуры, доносящие опыт и знания до потомков. На протяжении многих веков эти «кирпичики» чаще всего имели форму рукописной или печатной книги.
Чтобы понять ее смысл, следовало лишь знать язык, на котором она написана: систему букв, цифр или иероглифов, запечатлевших чужой опыт. Языческий Рим пал, но в дворцовой «Академии» Карла Великого все так же читали произведения древних авторов, сохраненные внутри «кирпичиков» культуры. Их шифр был понятен. Рим пал, буквы остались, система буквенной записи уцелела. И потому хранитель древностей Алкуин, руководивший «Академией», вправе был сказать: буква – это «страж истории».