Чем выше установленный ранг, тем выше его обладатель должен взгромоздиться наяву. Обычно вожак забирается на пригорок и поглядывает по сторонам – следит за порядком. Такой же смысл вкладывается и в понятие «высокое положение» у людей. Даже когда детеныш обезьяны вспрыгивает во время игры на камень, товарищи уважительно отступают в сторону. Наши дети (особенно стремящиеся к лидерству) тоже стараются залезть повыше и продемонстрировать это. Часто ребенок всего лишь опирается о высокий предмет – и его ранг неосознанно повышается. Любимого воспитателя дети окружают и теребят за рукава (и пищат в ухо) – обычно это лидирующие девочки.
На периферии группы располагаются стражи. Обычно это старые холостяки. За ними легче всего наблюдать, поскольку они не прячутся (и чаще других рискуют встретить хищника). В неволе внешней опасности нет, и работа стражей становится ненужной, но они все равно добросовестно обходят периметр вольера и следят за тем, что происходит за сеткой. Если у соседей какой-нибудь скандал, страж потявкивает, призывая остальных посмотреть «сериал».
Кстати, за нами обезьяны тоже наблюдают. Если страж решит, что опасности нет, сбегаются любопытные дети и гроздьями повисают на решетке. За ними подбегают «ябеды». Это молодые самки с противным характером, которые провоцируют конфликты. Внешне симпатичные. Голос точно как у девчонок- ябед. Такие особы любят с пронзительным криком бежать к старшему самцу, показывая на обидчика. Им же самим обычно и достается. Впрочем, на воле ябеды нужны: они оповещают об опасности, являясь «младшими стражами». Наблюдатели пытаются вступить с вами в контакт. Подразнить. Потрогать шнурки. Отскочить, поймав взгляд.
Итак, не одни мы изучаем этологию – наблюдение ведется обоюдно. Если обезьян не хватает, в качестве объекта можно взять самих приматологов. Так, методичные японские ученые пришли к выводу, что женщины-наблюдатели лучше распознают поведение самок и что большой процент среди них вовлечен в эту область своими мужьями-зоологами. Эти факты вполне соответствуют и моему личному опыту.
Вопреки кажущейся свирепости, обезьяны в естественных условиях избегают драк. Их поведение напоминает пикник большого семейства, где временами ворчат и отвешивают подзатыльники, но все друг друга любят. Пока молодежь прыгает и скачет, взрослые предпочитают отдохнуть в удобной позе. Самые главные павианы лежат на спине, задрав ноги и обхватив пятки. Вероятно, обезьянья йога. Чем старше особь, тем лучше движения. Если молодые напоминают неуклюжих собачек, то у старых появляется необыкновенная грация. Наиболее царственная походка у вожака – неторопливая и мощная. Павианы много занимаются любовью. Пятнадцать садок в день. В общем, делают, что хотят.
Клыки некоторых приматов крупнее, чем у леопарда. Однако они вовсе не задаются целью калечить своих ближних. Напротив, можно сказать, что хорошо воспитанные обезьяны понимают друг друга «с полуслова» и избегают телесных наказаний. Часто достаточно одного взгляда. Здесь срабатывает важный закон агрессии, полезный для выживания группы, который Конрад Лоренц сформулировал так: «Лучше демонстрация угрозы, чем прямое нападение».
Для того чтобы погасить агрессию, приматы используют «буферы» – дружелюбные действия (главное из которых – подставить зад). Жертва нападения может помчаться с жалобой к старшему или, наоборот, прижать к себе детеныша, что обезоруживает нападающего. Еще одно средство общения и буфер агрессии – груминг, или взаимное обыскивание. Приматологи уделяют странно много внимания пресловутому грумингу. Подумаешь, ищут блох! Однако обезьяны копошатся другу друга в шерсти не из гигиенических соображений – это словно неторопливая беседа, выражение симпатии, способ приветствия. Элементы груминга сохранились и у нас как ритуалы взаимного обыскивания, принятые у многих племен, а также манера поправлять воротник или снимать соринку с плеча дорогого человека. Ученые полагают, что груминг ведет свое происхождение от сосательных движений детеныша при контакте с матерью, а затем становится опосредованным – через кисть или видоизменяется в поцелуй.
Вот случай, поясняющий значение груминга. Супруга одного важного павиана по фамилии Обрубок поддалась минутной страсти и уединилась с молодым красавцем. Муж настиг неверную и подверг ее примерному наказанию: схватил за загривок, прижал к земле, укусил за лопатку, в то время как та с громким верещанием вымаливала прощение. Куда там! Павиан демонстративно отвернулся и ушел. Два часа она скулила и преследовала Обрубка, пытаясь получить порцию груминга в знак прощения, в то время как супруг обиженно отворачивался и уходил.
Почему же самка не могла успокоиться? За этой драмой кроются определенные поведенческие механизмы. Если супруга альфа-самца внезапно теряет его поддержку, ее статус, прежде очень высокий, колеблется. В случае «развода» ранг может резко упасть: ей придется самой пробивать себе место в иерархии группы. Окружающие ждут завершения ситуации. В нашем случае Обрубок поостыл и простил самку следующим действием: небрежно щипнул ее и сам подставил бок, то есть разрешил груминговать. В больших группах вокруг вожака теснятся сразу несколько приближенных дам, и он как будто нежится в массажном салоне.
Чем выше ранг, тем больше проявляется территориальное поведение. Лидер норовит дотронуться до всех предметов, подчеркивая обладание. Он также много работает над внешностью и выглядит самым ухоженным. Дело в том, что внешность у приматов (как и у других животных) лучше всего сигнализирует: «Мое место». По одежке встречают. Кстати, человеческую одежду обезьяны очень уважают. Прекрасный подарок для них – шляпа или старый жилет. Пощеголять денек-другой и постепенно обнову съесть… Одежда является предметом зависти, особенно их изумляет наша способность менять гардероб. Чтобы сделать новую одежду на старом друге более знакомой, ее стараются пометить мочой. Подобное мечение играет важную роль в жизни животных. Помеченный индивидуальным запахом объект, будь то территория, детеныш или гнездо, переходит в собственность. В зоопарке, когда утром клетки моют, обезьян выгоняют в «зал ожидания», находящийся точно над служебным коридором. Ради этой минуты обезьяны терпят всю ночь, ибо здесь они весьма метко приветствуют струями проходящих по коридору электриков и сантехников: свой человек пошел.
У птиц роль метки часто выполняет хорошо заметный помет. Внесите ручного сокола в помещение, он сразу сделает белую кляксу: «Мое место». У людей есть похожее стремление наводнить новое помещение своим запахом, раскидать вещи, расставить повсюду ненужные сувениры – «мещанские штучки». Точно так же грудные дети (и щенки) метят тех. кто их взял на руки. Это все территориальное поведение. Метками «мое место» являются и кучи мусора, которые у нас принято оставлять на границе «культурной» и «дикой» среды, например на месте пикника или на окраине города- Такова неосознанная реакция отчуждения от природы, которая преодолевается по мере развития общества.
Все дети похожи Эта угловатость означает: «Не тронь меня. Я маленький»
Известно, что у приматов любовные действия (то есть элементы репродуктивного поведения) становятся социальным языком, средством коммуникации. Непристойные с нашей точки зрения покрывание и подставление зада означают всего лишь: «А ну не смей!» и «Мое почтение…» Реликты этих сигналов сохранились у человека.
На фоне обыденных контактов у обезьян бывают и бурные страсти, и измены. Семья павианов – гарем из нескольких самок. Впрочем, они относятся друг к другу дружелюбно, вместе нянчат детей. Бывает, что самки уподобляются детенышам и выпрашивают у партнеров подачки. Сильный самец поступает по-иному: если заметит, что кто-то схватил вкусное, догоняет и отбирает. Одной лапой прижимает к земле, другой выковыривает кусок из защечного мешка.
Дружеские отношения связывают не только брачных партнеров, но и подростков, изгнанных из семьи на периферию группы. Когда они вырастают, становятся грозной силой. Интересно, что на защиту от внешних врагов они выступают «по должности» – стражи и вожак, а при внутренних конфликтах поддержку оказывают «по дружбе». Самки-супруги в мужские дела не вмешиваются, кроме тех случаев, когда непорядок кажется им вопиющим. Так, в одной вольере макак резусов образовался дамский кружок, причем мужские роли выполняли три сильнейшие самки. Когда через год к ним подсадили пару самцов, «амазонки» задали чужакам трепку. Однако соседи «по фамилии» Толстух из нормальной – разнополой – группы вмешались, стали вопить и трясти сетку. Причем к порядку призывали не только мужи, но и их спутницы. В результате «амазонки» переключились на внешний конфликт, и мужская гордость новичков пострадала не слишком сильно.