Татьяна Панова
Пора, пора, уж подан яд…
Миновала середина XVI столетия. Наполнение времени, суть происходящих событий оставались все те же, что и прежде, – яростная борьба за власть, и не было ничего, что остановило бы в этой борьбе. Традиционно принято считать, что правление Ивана IV, грозного царя – один из самых кровавых периодов в жизни русского государства. Наверное, так оно и есть, но давайте попробуем найти хотя бы несколько десятилетий в средневековой Руси, когда бы не было жестоких междоусобиц князей, набегов золотоордынцев или литовцев, войн за территории и торговые пути, страшных «моров»-эпидемий и, наконец, борьбы группировок за великокняжеское или царское благоволение, сопровождаемых казнями, убийствами и отравлениями. Вряд ли мы найдем такое время в нашей истории. Да и не только в нашей – в этом отношении мы мало чем отличались от других государств Европы.
При московском дворе одним из последних династических споров был конфликт между Иваном IV и семьей его дяди, старицкого князя Андрея Ивановича, погибшего в тюрьме в 1536 году. Жена Андрея Ивановича Евфросиния и их единственный сын Владимир, пережив периоды благоволения и опал, погибли в октябре 1569 года «нужною смертью» – так называли тогда смерть насильственную. Пискаревский летописец сохранил на своих страницах довольно подробный рассказ об обстоятельствах гибели Владимира Старицкого, прямо называя способ его устранения – отравление: «опоил зельем, и со княгинею и з дочерью болшею». Удельный князь был убит вместе со второю женою и дочерью от этого брака – дети от первого были пощажены. Вторая жена Владимира Андреевича была родственницей князя Курбского, а хорошо известно, как ненавидел Грозный Курбского и с каким злорадством, где мог, мстил ему.
Ликвидируя своего двоюродного брата и его близких, Иван IV, видимо, считал, что наносит упреждающий удар. В записках иностранцев есть упоминание о якобы готовившемся Владимиром Старицким заговоре и что хотел он извести всю царскую семью именно ядом, для чего подкупил (за 50 рублей!) одного из царских поваров. Так ли было на самом деле, историки не установили, но доподлинно известно, что царь Иван Васильевич для умерщвления удельного князя и его семьи выбрал яд, хотя экспериментально проверить причину гибели Старицких сегодня довольно сложно – останки самого Владимира Андреевича недоступны, а погребения его жены и дочери сохранились плохо.
В средневековье, а мы ведем речь о XVI веке, позднем средневековье, яды были уже очень хорошо известны в России, и случаев их применения, видимо, насчитывалось немало. Конечно, не всегда упоминания об этом попадали на страницы письменных источников, но кое-что попадало. До нас, например, дошел один занятный документ, свидетельствующий о роли ядов весьма откровенно. Это «Соборное определение о четвертом браке царя Иоанна Васильевича» от 29 апреля 1572 года. Царь был вынужден в тот год подать прошение церковным властям с просьбой разрешить ему четвертый брак, и перед отцами церкви встала непростая задача. Как быть? На Руси даже третий брак в средневековье не считался законным. И хотя Иван Васильевич «на соборе извещался и прощения просил, и бил челом и молил …о разрешении», ему пришлось дать серьезное обоснование своей просьбе. И что же это за обоснование? Он откровенно пишет об обстоятельствах смерти своих первых трех жен, отравленных, по его мнению, врагами и злыми людьми.«… И отравами царицу Анастасию изведоша» – это о первой жене. Брак с Марией Темрюковной также, как считал царь, был прерван в результате насильственной ее смерти: «…И такоже вражиим злокозньством отравлена бысть». Третий брак и вообще стал фарсом, поскольку занемогшая перед свадьбой Марфа Васильевна Собакина скончалась через две недели после бракосочетания, так и не став фактически царской женой. «… И тако ей отраву злую учиниша … толико быша с ним царица Марфа две недели и преставися, понеже девства не разрешил третьего брака».
Вполне может показаться, что царь специально сгущает краски, описывая свои неудачи в семейной жизни. Но это отнюдь не так. Сегодня мы знаем, что подозрения его в отношении причины смерти Анастасии Романовны, первой супруги, подтвердила экспертиза 1995 года («Знание – сила», 1998, № 7). Об остальных двух случаях сказать определенно пока нельзя, так как исследования еще не закончены, но вряд ли кого-то удивит, если слова Грозного подтвердятся…
А теперь о событиях 18 марта 1584 года. Смерть Ивана Грозного вызвала в Москве массу пересудов. Слухи о том, что Борис Годунов и Богдан Вельский были к этому причастны, появились и упорно циркулировали в народе, попав в записки иностранных послов и путешественников. Причин смерти называли много и разных. И одной из них, конечно, считали отравление. Были и другие версии – англичанин Горсей считал, что Иван IV был удушен ближними людьми, другой иноземец, Боус, писал о смерти от «пресыщения», какою только – не сказал. Исаак Масса называет участником преступления Богдана Вельского: «Богдан Вельский, бывший … в милости, подал ему прописанное доктором Иоаганном Эйлофом питье, бросив в него яд в то время, когда подносил царю, отчего он вскоре умер». Но характерна заключительная фраза, свидетельствующая о значительной доли сомнений автора записок: «Так ли это было, известно одному богу».
Обилие разных версий, неопределенность и неуверенность некоторых высказываний вызывали недоумение и заставляли серьезных исследователей очень осторожно делать выводы.
Казалось бы, точку в спорах о причине смерти Ивана IV должны поставить исследования его останков. В 1963 году во время изучения архитектурной истории Архангельского собора Кремля появилась такая возможность; были вскрыты три могилы в дьяконнике этого храма – захоронения Ивана IV и двух его сыновей – царевича Ивана и царя Федора. Именно благодаря этому событию известный советский антрополог М.М. Герасимов реконструировал скульптурные портреты Грозного и Федора, и в шестидесятые годы их довольно часто публиковали в печати. Основной же задачей было установление причины смерти царя Ивана Васильевича. Сразу скажем, что предположение об удушении царя руками отпадает, так как шитовидный хрящ гортани сохранился хорошо. Но ведь есть и другие способы удушения (подушкой, например), которые не должны затрагивать этот хрящ.
Очень решительно отмел М.М. Герасимов заключения некоторых слишком ретивых авторов о том, что Иван IV примерно с 1565 года (около двадцати лет) болел сифилисом. Этим же недугом (и с того же времени!) якобы страдал и его старший сын Иван. Авторов этой идеи даже не остановил возраст мальчика – ему тогда было всего 10 лет! Ни на костях скелета, ни на черепе Ивана Васильевича и его сына следов венерических заболеваний нет, а они должны были бы быть, если бы они действительно болели сифилисом. Дискуссию по этому поводу вызвало значительное количество ртути, обнаруженное экспертом-химиком в останках царя Ивана IV и царевича Ивана. И не только ртути.