Будущий император Николай II
Наступили грозные дни, именно такие, потому что на улицах был полный беспорядок, а каждый знал, что готовится что-то – войска ждали сигнала, а те не начинали. Чувство было, как бывает летом перед сильной грозой! Нервы у всех были натянуты ло невозможности, и, конечно, такое положение не могло продолжаться долго. В течение этих ужасных дней я виделся с Витте постоянно, наши разговоры начинались утром и кончались вечером при темноте. Представлялось избрать один из двух путей: назначить энергичного военного человека и всеми силами постараться раздавить крамолу. Затем была бы передышка, и снова пришлось бы через несколько месяцев действовать силой: но это стоило бы потоков крови и в конце концов привело бы к теперешнему положению, то есть авторитет власти был бы показан, но результат оставался бы тот же самый, и реформы вперед не могли осуществляться бы.
Другой путь – предоставление гражданских прав населению – свободы слова, печати, собрания и союзов и неприкосновенность личности, кроме того. обязательство проводить всякий законопроект через Государственную Думу – это в сушности, и есть конституция. Витте горячо отстаивал этот пункт, говоря, что хотя он и рискованный, тем не менее единственный в настоящий момент. Почти все, к кому я обращался с вопросом, отвечали мне так же, как Витте, и находили, что другого выхода, кроме этого, нет. Он прямо объявил, что если я хочу его назначить председателем Совета министров, то надо согласиться с его программой и не мешать ему действовать. Манифест был составлен им и Алексеем Оболенским, мы обсуждали его два дня, и наконец, помолившись, я его подписал. Милая моя Мама, сколько я перемучился до этого, ты себе представить не можешь! Я не мог телеграммою объяснить тебе все обстоятельства, приведшие меня к этому страшному решению, которое тем не менее я принял совершенно сознательно. Со всей России только об этом и кричали, и писали, и просили. …Исхода другого не оставалось, как перекреститься и дать то, что все просят. Единственное утешение – это надежда, что такова воля Божия, что это тяжелое решение выведет дорогую Россию из этого невыносимого хаотического состояния, в каком она находится почти год.
Хотя теперь я получаю массу самых трогательных заявлений благодарности и чувств, положение все еще очень серьезное. Люди сделались совсем сумасшедшими, многие от радости, другие от недовольства. Власти на местах тоже не знают, как им применять новые правила – ничего еще не выработано, все на честном слове. Витте на другой день увидел, какую задачу он взял на себя. Многие, к кому он обращался занять то или другое место, теперь отказываются.
…При этом необходимо поддерживать порядок в городах, где происходят двоякого рода демонстрации – сочувственные и враждебные, и между ними происходят кровавые столкновения. Мы находимся в полной революции при дезорганизации всего управления страною, в этом главная опасность…».
Ответ матери не заставил себя ждать. В письме от 1 ноября 1905 года она писала сыну: «Ты не можешь себе представить, как твое письмо меня обрадовало, зная, как тебе трудно в это время писать, но я так много страдала и измучилась… Слава Богу, что последние дни все-таки немного спокойнее стало в Петербурге и что тебе немножко легче стало на душе, мой бедный Ники».
2 ноября началась вторая забастовка на железных дорогах близ Петербурга, усиливались аграрные беспорядки.
Ежедневно из различных мест губерний поступали сообщения о поджогах, насилиях, погромах и убийствах. «У меня каждую неделю раз заседает Совет Министров, – сообщал Николай П матери. – Говорят много, но делают мало. Все боятся действовать смело, мне приходится всегда заставлять их и самого Витте быть решительнее. Никто у нас не привык брать на себя, и все ждут приказаний, которые затем не любят исполнять». Опять слова, которые и сегодня можно повторить, не покривив правдою!
Разочарование в Витте, как в политике, так и в человеке, нарастало. Это видно из писем Николая II матери от 15 декабря 1905 и 12 января 1906 года: «Витте после московских событий резко изменился: теперь он хочет всех вешать и расстреливать». И далее: «Я никогда не видал такого хамелеона или человека, меняющего свои убеждения, как он. Благодаря этому свойству характера, почти никто больше ему не верит, он окончательно потопил самого себя в глазах всех…»
За шесть месяцев, будучи у власти, Витте не только не удалось навести в стране порядок, но и подготовить к открытию будущей Думы хотя бы один законопроект.
Попытки Витте в своих действиях опереться на общественность и получить ее поддержку были обречены на провал, так как после 17 октября одним из условий успешного перехода к конституционному строю было достижение соглашения между правительством и умеренно-либеральными земскими кругами. Однако ноябрьский съезд показал, что представители консервативного либерализма перешли на вторые роли, а на первый план выдвинулись силы политического радикализма, не склонные к переговорам и соглашениям.
Террор революционеров усиливался, 22 ноября 1905 года был убит генерал- адъютант В. В. Сахаров, посланный для подавления крестьянских беспорядков в Саратовской губернии.
Наступило 6 декабря 1905 года – день именин Николая II, и Мария Федоровна, которая всегда в этот день поздравляла сына лично, впервые была далеко от него. Императрица-мать рвалась в Россию, она чувствовала необходимость быть с сыном и хотела приехать к Рождеству, однако это оказалось невозможным. «Милая Мама, все мы — Алике, Миша, Ольга, Петр и я,- писал Николай II матери, – очень просим тебя пока отменить твой приезд. Варшавская железная дорога не безопасна. На днях два эскадрона твоих кирасир отправлялись в Лифляндскую губернию; через несколько минут после ухода поезд их остановился в поле – оказалось, что локомотив ташил на себе веревку, на конце которой был привязан динамитный патрон, как раз под серединой поезда. Если бы машинист не заметил этого, случилось бы огромное несчастье!..»
Через несколько дней в Москве началось вооруженное восстание.
Позже, уже в эмиграции, видный общественный деятель, редактор журнала «Освобождение», главного рупора либеральных сил, П. Струве, признавая свои ошибки и ошибки либеральной оппозиции того периода, писал: «Начиная с декабря 1905 года, с момента московского вооруженного восстания, как бы ни оценивать политику правительства 1905-1914 годов, реальная опасность свободе и правовому порядку грозила в России уже не справа, а слева. К сожалению, вся русская оппозиция с конституционно-демократической партией во главе не понимала этого простого и ясного соотношения. Этим определялась не только ошибочная политика, которую вели, но и неправильный духовный и душевный тон, который после 17 октября 1905 года брали силы русской либеральной демократии в отношении царского правительства вообше и ПА Столыпина, в частности».
Дума открылась 27 апреля 1906 года. Открытие ее было воспринято членами царствующего дома, включая Марию Федоровну, «как похороны самодержавия». По свидетельству В.Н. Коковцова, тогдашнего министра финансов, императрица-мать долго не могла успокоиться от того впечатления, которое произвела на нее толпа новых людей, впервые заполнивших дворцовые залы, «лица, которые дышали какой-то ненавистью против нас всех».
«…Я спрашиваю себя, – говорила она Коковцову, – удастся ли нам избегнуть новых революционных вспышек, есть ли у нас достаточно сил, чтобы справиться с ними…». Время показало, что таких сил не было.
Императрица – мать Мария Федоровна, императрица Александра Федоровна и Николай II. 1901- 1904г.