Вот почему сейчас, по прошествии столетия, хотелось бы еще раз вернуться к судьбе бизона в Америке, и деловито, с цифрами в руках, уточнить картину и показать, что трагедию этого вида животных предопределило несколько факторов. И не последнюю роль в ней сыграли индейцы, «дети Природы, жившие в согласии с ее законами». Как хрупко бывает равновесие в природе! Как легко погубить целый вид животных!
По заявлению ряда современных историков (их мнения доступны всем желающим на «интернетовской» странице www.bisoncentral.com ), индейцы со временем непременно перебили бы миллионное поголовье бизонов. Конечно, они добились бы своего гораздо медленнее. Однако предпосылки к этому стали складываться уже во второй половине XVIII века, когда «симбиоз» индейцев и бизонов нарушился. Именно тогда методы и цели охоты индейцев стали совсем другими. Прежде чем говорить о том, что произошло, подведем баланс, сложившийся к тому времени.
В конце XVIII века в прериях – на всей территории от Канады до Нью- Мексико, – жили примерно 120 тысяч индейцев. Они питались прежде всего мясом бизонов. В год на каждого из них приходилось в среднем шесть-семь быков. В общей сложности надо было истреблять ежегодно 850 тысяч – I миллион бизонов, или три процента общего поголовья. Эта потеря вроде бы легко возмещалась. Каждый год подрастали новые миллионы животных.
Бизоны были для человека и скатертью-самобранкой, подолгу кормившей его, и фабрикой, одаривавшей нужными вещами. Американский зоолог Том Макхью назвал бизона «супермаркетом для индейцев». В крупных самцах было около семисот килограммов мяса. А еще это – шкура, из которой выделывали одежду и вигвамы. Это – жилы, служившие нитками индейским швеям. Это – рога и кости, нужные для изготовления орудий труда и наконечников стрел. Это – зубы, из которых получались украшения. Даже навоз шел в дело: его высушивали и использовали в качестве топлива.
Правда, индейцы были не единственными обитателями Северной Америки, которые исконно охотились на бизонов. Просторы континента населяли еще около двух миллионов волков, при случае тоже готовых напасть на отставшего от стада быка. Историки зоологии обрекают на эту естественную убыль – исчезновение под когтями волков – около двух миллионов бизонов. Впрочем, эти потери тоже были восполнимы.
Однако в баланс жизни и смерти огромных стад регулярно вмешивались посторонние факторы. Бизоны страдали от эпидемий, степных пожаров, резких похолоданий, ураганов и наводнений. Подобные несчастья повторялись с пугающей частотой. В среднем по их вине ежегодно гибли от одного до трех миллионов бизонов. Наконец, каждый десяток лет в прериях случалась засуха. От бескормицы гибли до десяти процентов бизонов.
Так незаметно сокращалось поголовье громадных быков. По оценке зоологов, когда в Америке объявились европейцы, бизонов здесь было, по- видимому, шестьдесят миллионов. К 1800 году – еще до строительства железных дорог и новых тактик «мальбруков» – их численность уменьшилась почти вдвое.
Последние лошади вымерли в Северной Америке около десяти миллионов лет назад. Вплоть до середины XVIII века племена сиу, арапахо, чейеннов, известные нам по романам Ф. Купера, вели не кочевой, а оседлый образ жизни. Они возделывали маис и другие культурные растения, и лишь летом, когда степь оживляли огромные стала зверья, отправлялись на охоту, в том числе на бизонов.
Пешая охота требовала огромного напряжения сил. В борьбе с крупными животными успех обычно ждал, если удавалось использовать пересеченный рельеф местности и загнать зверье в ловушку: направить стадо к обрыву реки, оврагу, огромной яме. Подобные способы охоты практиковали в каменном веке и жители Европы.
Статья иллюстрирована работами американских художников XIX-XX веков
Между тем с появлением испанцев лошадь вернулась в Америку. Уже в XVII веке стада мустангов – одичавших коней – достигли современного штата Нью-Мексико, а в следующем столетии их поголовье превысило, по некоторым оценкам, четыре миллиона животных.
Эти новые обитатели прерий легко поддавались приручению. Особенно увлеклись охотой на лошадей индейцы навахо, команчи и шошоны: они ловили животных, объезжали их и торговали ими.
В середине XVIII века индейцы, занятые земледелием, стали покупать лошадей. Молодые воины увлеклись верховой ездой; они открыли для себя новые возможности охоты. Зато мудрые старцы чурались диковинных животных. По преданию, шаманы чейеннов постились и совещались четыре дня, чтобы узнать, что думает их верховный бог Махео об этих странных зверях, которые вскружили голову юношам. Когда они завершили «ареопаг», то объявили от имени Махео: «Если вы примете лошадей, все навеки изменится. Целыми днями вы будете в пути, чтобы пасти ваших лошадей. Вы оставите ваши сады в запустении и будете жить охотой и сбором плодов, как команчи. Вы покинете ваши крепкие дома, чтобы жить в вигвамах».
Вопреки мрачному пророчеству, чейенны, как и другие оседлые племена, обзавелись табунами лошадей и стали вести кочевую жизнь. В принципе, им не оставалось ничего иного. Восточные равнины Америки постепенно заселяли белые колонисты. Участь индейцев была такова: либо бледнолицые уничтожат их, либо оттеснят далеко на запал- Туземцы опасались не только «огненных ружей» своих врагов. С появлением пришельцев индейские поселки стали в одночасье вымирать от неведомых прежде болезней – от оспы и кори, коклюша и скарлатины.
От этой опасности надо было бежать. Лошади унесли индейцев в степь. Сто двадцать тысяч человек стали кочевниками. Круглый год они следовали за стадами бизонов. Они вели за собой огромные табуны лошадей. По оценке историков, на каждого индейца приходилось от десяти до пятнадцати лошадей.
Легко было всадникам охотиться на бизонов. Говоря на ненавистном наречии бледнолицых, индейцы развернули настоящий бизнес. Шкуры бизонов служили хорошим товаром. Они пользовались большим спросом у белых. Кожа, выделанная из такой шкуры, была прочнее воловьей. Из нее получались приводные ремни отменного качества.
На рубеже XIX века спрос на прочную кожу стремительно возрос. В Европе шла промышленная революция.
Приводные ремни были незаменимой частью многих механизмов. Они передавали вращательный момент от паровых машин ткацким и токарным станкам, молотилкам, компрессорам.
В обмен на шкуры охотники получали ножи, топоры, ружья, порох, текстиль, утварь, а то и виски. Больше шкур, больше оружия и богатства. Индейцы увлеклись дележом неубитых бизонов.
Погоня за наживой нередко приводила к конфликтам. Если стадо быков покидало земли племени и уходило к соседям, то индейцы, вопреки прежним договорам, вторгались в чужие владения, преследуя его. Когда же в прерию хлынули колонисты, то сиу и чейеннам и вовсе пришлось перекочевать на запад, тесня черноногих и воронов, сражаясь с ними вместо того, чтобы объединиться на борьбу с белыми.
Погоня за наживой медленно, но верно обрекала на вымирание бизонов. Чтобы платить за все новые покупки, индейцам надо было все чаще отстреливать диких быков. Теперь тактика была иной. Быстроногие лошади мчались наперерез, пугая бизонов, а всадники, пользуясь замешательством зверей, старательно истребляли их.
Стада редели незаметно. Однако не было уже никакой надежды на то, что в будущем что-то изменится. Дебет волков, стихий и индейцев непоправимо нарушился. Человек получил решающий перевес. Всадник с ружьем победил пешего воина с копьем. Ставкой в этой игре была жизнь бизонов, а в конечном счете, и самих индейцев. Истребляя быков, они находили пропитание; истребив, нашли бы голодную смерть.
Была и другая причина, по которой поголовье бизонов сокращалось. Огромные стада мустангов, бродившие по степи, питались тем же, что и бизоны. Они стали им конкурентами, понемногу оттесняя быков.