Продолжение – в следующем номере.
Кирилл Ефремов
Н асколько африканские вирусы страшнее Бармалея?
Было время, когда главными опасностями Африки казались акулы, злые крокодилы, но особенно – разбойник Бармалей. Впрочем, его (хотя и с переменным успехом) одолевал доктор Айболит. У этой истории давность почти столетняя. Но совсем недавно было снято несколько фильмов с очень похожим сюжетом. В них, правда, в борьбу вступает уже не очкастый дедушка, а ученый-супермен в облике Стивена Сигала. Но ведь и новый противник, даром что мельчайшая форма жизни, куда опаснее огромного Бармалея. Это вирус. Против него бьются герои «Эпидемии», «Патриота» и подобных блокбастеров. В основе этих фильмов (отчасти навеянных книгой Ричарда Престона «Горячая зона») лежат вполне реальные события – вспышки смертоносных заболеваний, что с начала 1970-х происходят в Центральной Африке. Как выяснилось, их инфекционными агентами являются РНК-содержащие филовирусы, названные так за нитевидную форму (от «филаментос» – длинный).
Несмотря на тридцатилетнюю историю изучения, филовирусы пока остаются загадкой. Мало что известно о причинах эпидемий и о том, где скрываются эти вирусы в природе. Ни на что не похожей оказалась структура вирусных частиц, равно как и картина вызываемых ими заболеваний. А ведь это одна из самых смертоносных для человека инфекций. В частности, вирус лихорадки Эбола уносит до 90 процентов заболевших, родственный ему филовирус Марбург – «всего» 30 процентов. А их дальний родственник, вирус бешенства при отсутствии вакцины несет человеку гибель почти в ста процентах случаев.
Поражение филовирусом Эбола (впервые он описан в долине одноименной реки) – поистине кошмарное заболевание. Оно провоцирует множественные кровоизлияния, разрушая организм за семь-девять дней.
Удовлетворительные лекарства или вакцины не разработаны до сих пор. Не удивительно, что когда в 1995 году в Заире вспыхнула очередная эпидемия лихорадки Эбола, людей охватила настоящая паника. Был установлен жесткий карантин, вплоть до оцепления больницы и блокирования города войсками. Болезнь успела унести почти сотню сотрудников медперсонала. Эффективными оказались только карантинные меры: герметичные костюмы, полная изоляция помещений от внешнего мира.
До сих пор не удалось получить четкое представление, почему филовирусы так быстро убивают человека и почему на них не действуют лекарства и вакцины, эффективные против других возбудителей.
Неизвестность и опасность породили почти мистический страх перед вирусами. Вспышки заболеваний спровоцировали в массовом сознании куда большую эпидемию неофобии: космические тела, глубины ледников, дикие племена и новые виды животных могут принести неизвестные и неодолимые вирусы… Этот страх причудливо смешался с другими страхами. Сегодня мутанты, генетически измененные организмы, вирусы, покоящиеся в трансплантантах, бактериальные препараты и, наконец, клонированные злодеи – все они, подобно маскам Хэлоуина, осаждают боязливого обывателя. И провоцируют истерические реакции.
Одна из них – реакция на успехи клонирования. Работы в этой области ведутся уже более полувека. Бремя от времени удачные эксперименты сопровождаются шумом в прессе. Общественность изумляется или негодует. Еше в 1970-х годах, когда о клонировании млекопитающих говорили, как об отдаленной перспективе, были спешно организованы акции протеста. Главная задача – не допустить создания двойников политических лидеров!
Казалось бы, очевидно, что воспроизводство нового организма из клетки человека совсем не означает удвоения его персоны. Биологическое развитие почти наполовину зависит от влияния среды: вначале на эмбрион, затем на ребенка, подростка и так далее. В еще большей степени зависит от внешнего мира развитие личности. Биологический двойник может оказаться похожим на свой образец не более, чем сын на отца, будучи отделен таким же барьером поколений, «generation gap». Отменить законы времени еще не в силах никакая биотехнология: пока человек-клон вырастет, должны пройти отведенные природой двадцать лет. Уже сейчас за такой срок успевает смениться целое мировоззрение.
Кстати, биологические клоны человека – реальность. Более того, они знакомы каждому из нас – это близнецы. Еше совсем недавно вокруг близнецов существовал целый культ, где они были символом дуализма. Их наделяли магическими качествами, возвеличивали или приносили в жертву, насильно разлучали или, напротив, сближали, добиваясь абсолютного сходства. Отголоски этих представлений до сих пор пронизывают обыденное сознание, выражаясь в особом отношении к близнецам, а также в… обсуждении клонирования на повышенных тонах.
В обшем, здравый смысл здравым смыслом, а эмоции эмоциями. Именно они формируют климат мнений. Умело сыграв на них, можно извлечь огромные прибыли из своей протестной позиции.
Еще одна истерическая реакция – мероприятия по борьбе с ящуром. К весне 2001 года в Великобритании заболели около тысячи животных, в остальной Европе – около десятка. Вирус погибает при 60 градусах по Цельсию. Для человека не опасен. Есть вакцины и лекарства. Ящуром скот болеет испокон веков. Наконец, есть сотни других не менее опасных болезней для скота. Однако именно тысяча случаев ящура на рубеже веков стала «чудовищной эпидемией», для борьбы с которой планируется умертвить и сжечь – сколько бы вы думали? – полтора миллиона животных. И процесс идет полным ходом. Под нож пошла даже овечка Долли… Это при том, что по требованию Общества зашиты животных сегодня по каждому фильму отчитываются; «При съемках не пострадала ни одна муха». А ученых обязываю! сводить к минимуму эксперименты на животных.
Букет страхов породил волну вегетарианства. Появилась даже мысль: а не отказаться ли вообше от выращивания скота? Тем более что и «коровье бешенство» вовсю лютует… Кстати, в мире зарегистрировано менее ста случаев болезни Крейцфел ьдта-Якоба у людей, причем нет доказательств, что они вызваны «бешеным мясом», а не мутацией собственных генов. Во всех этих страхах я усматриваю отголоски мифа, где кровь и плоть считались мистическими субстанциями, таящими неведомые и неуправляемые силы. Полузабытое почитание духа плоти, некогда священного или греховного, подогревает современные страсти вокруг биологии.
Факт остается фактом: вирусы – опаснейшие противники человечества. В чем же их сила? Мельчайшие размеры делают их всепроникающими. Вне эпидемий вирусы таятся в природных резервуарах – в организмах животных. Их разносят синантропные виды, например, крысы, тараканы и постельные клопы. А живучесть вирусов обеспечивается, с одной стороны, стабильностью, позволяющей сохранять уникальные полезные гены, а с другой – необычайной изменчивостью.
Примеры такой устойчивости приводит известный вирусолог профессор В.И. Агол. Во-первых, многие вирусы способны восстанавливать повреждения своих наиболее уязвимых участков. Во-вторых, гены важных для репродукции белков могут дублироваться и даже повторяться трижды (как у возбудителя ящура). Наконец, многие вирусы могут приспосабливаться к довольно жестким воздействиям среды.
Вторая половина успеха зависит от изменчивости. Вирусы способны менять свою «внешность» (то есть поверхность белкового футляра), после чего иммунная система хозяина перестает их узнавать. Таким качеством обладают, например, вирусы гриппа, сводя на нет эффект вакцинации. Поэтому часто бывает, что лекарства, нарушающие работу какого-либо белка, перестают действовать из-за «молниеносной» эволюции генов, перестраивающей этот белок. Возникают даже такие формы, которые могут нормально размножаться… только в присутствии данного лекарства. То есть они обладают зависимостью, которую В.И. Агол называет «вирусной токсикоманией».