Клаус Фукс тоже был теоретиком высокого класса, но в его распоряжении был совсем другой жизненный опыт. Он вырос в семье немецкого пастора, в атмосфере социального служения и уважения к человеческой личности. Наступающий на Германию фашизм побудил студента-физика искать более действенную антифашистскую силу, чем христианский социализм, и он вступил в коммунистическую партию. После прихода Гитлера к власти Клаус Фукс вынужден был, спасаясь от гестапо, бежать в Англию. Он успел завершить образование и проявить свой талант в физике, но когда началась война, его вместе с другими немцами в Англии, в том числе нацистами, интернировали. Выпустили его из лагеря лишь через семь месяцев.
Столь внушительный западноевропейский опыт вместе с недостатком реального знания о СССР помогли Фуксу подчинить свою судьбу советскому социализму – бескорыстно рискуя жизнью. А приняв это решение, он успешно скрывал свои политические симпатии. У хорошо знавшего его Г. Бете «не было никаких причин <…> считать его просоветски настроенным. Фукс всегда держался поодаль от всяких политических разговоров». По поводу ареста Фукса Бете заявил, что это «полный сюрприз для него и что теперь он не знает, кому вообще он может доверять, поскольку всегда считал Фукса абсолютно лояльным и заслуживающим доверия».
Взрыв американской бомбы над атомом Мороруа
Если бы Фукс не столь тщательно скрывал интерес к Советской России, он мог бы узнать важные «экспериментальные факты» об этой стране, не выходя за пределы секретной ядерной лаборатории Лос- Аламоса. Рядом был Эдвард Теллер. Еще ближе были Рудольф и Евгения Пайерлсы, вместе с которыми Фукс прибыл из Англии и в доме которых был своим человеком. Евгения Пайерлс, урожденная Женя Каннегисер, участвовала в двадцатые годы – вместе с Ландау – в знаменитом джаз-банде молодых ленинградских физиков. Она много чего знала о родной стране, что могло пошатнуть заочный социалистический идеал Фукса. Но, судя по всему, ни ей, ни Теллеру не приходило в голову, что этого тихого, скромного, аполитичного физика могут интересовать подобные вещи.
Есть соблазн сказать, что Фукс был не столь уж хорошим теоретиком, раз он не заботился о расширении экспериментального основания своей политической картины мира.
Уберегает от этого соблазна пример другого теоретика, который жил прямо посреди первой страны социализма и со взгляда которого начинается эта статья.
Как жизненный опыт отца советской водородной бомбы превратил его в правозащитника, заслуживает отдельного рассказа и даже подробной книги («Андрей Сахаров: Наука и Свобода», 2000). Но и без подробностей ясно, что честности и смелости этому теоретику было не занимать. И все же для него долгое время густой туман систематической государственной лжи скрывал суть советской власти. Даже проницательному теоретику трудно увидеть истину в непрозрачном мире. Наученный своим горьким опытом жизни в закрытом иллюзорном мире, Андрей Сахаров стремился открыть свою страну и обнаружил в правах человека, и прежде всего в интеллектуальной свободе, единственное надежное средство обеспечить мир и прогресс человечества.
Испытание водородной бомбы на Новой Земле, август 1953 года
Физики-теоретики, появившиеся в этой статье и сыгравшие важные роли в истории ядерного века, сильно отличались друг от друга. Можно сказать, все они взаимно перпендикулярны в психологическом пространстве. И нет особого смысла проводить параллели между этими перпендикулярами. Но есть смысл смотреть на них всех вместе, чтобы лучше понять многомерный сюжет холодной ядерной войны и увидеть, что путь от войны к миру, предложенный одним из этих физиков-теоретиков, заслуживает Нобелевской премии.
Ольга Томашевич
Пирамида в поперечном разрезе
Пирамида в Абу-Роаше (внизу). На карте французского художника Ж.-К. Гольвена, воссоздавшего древний Египет времён фараонов, точкой отмечено ее местоположение.
Статья вторая. Первая – см. «Знание -сила*. 2001, №8.
В интригующую семейную историю эпохи IV династии Р. Штадельманн добавил трогательное предположение: возможно, реставрационные работы в незавершенной пирамиде Абу-Роаша провел Менкаура, так как Фл. Питри, один из «отцов-ос новател ей» археологии в Египте, нашел фрагмент трона от диоритовой статуи с надписью (иероглифы «мен» и «Ра» – вероятно, части имени Менкаура, греч. Микерина). Как справедливо указывает Р. Штадельманн, находка может свидетельствовать о поминальном культе Джедефра, вовсе не проклятого потомками…
Ну вот, опять. Ладно, мы завернули за угол и…
Как выглядит стандартный вход в пирамиду? Счастливцы, посетившие усыпальницу Хуфу, не напрягайте память – вы попали к нему благодаря пробитому грабителями проходу, а настоящий располагается на пятнадцать метров выше! Утешает только то, что «грабительский» проход, вероятно, очень древний и лишь на несколько веков моложе пирамиды. Стандартный вход в пирамиду – это квадратное отверстие со стороной 1,05 метра, согнулся, полез и не забывать о голове! Некоторое представление о стандартном входе можно составить по пирамидам цариц рядом с усыпальницей Хуфу в Гизе, кстати, они часто доступны для туристов.
В Абу-Роаше – ничего подобного. Нам открылся широкий, метров пяти, идущий вниз под углом около 22 градусов входной коридор. Его длина – 49 метров (почти как Великой галереи в пирамиде Хуфу, но это отдельная песня – точнее, Гимн человеческому гению). Знакомые по другим пирамидам современные деревянные мосточки с поперечными планками влекут вниз, но перильцев по бокам нет. Зато над нами не мертвое искусственное освещение, а бирюзовое египетское небо, в котором, как положено со времени она, «висит» сокол, воплощение бога Солнца Хора и земного образа фараона.
Переполняемые восторгом и нетерпением, спускаемся. Последняя часть мосточков выглядит довольно опасно, угол явно возрос – Сильви заявляет, что остается здесь курить, а мы, обвешанные техникой, как японские туристы, балансируем на шаткой лоске. Некстати вспоминается: «Идет бычок, шатается, вздыхая на ходу, вот доска кончается, сейчас я упаду». По гороскопу я «Телец», поэтому ощущения бычка мне сильно понятны. Но вот – предел египтологических мечтаний: мы в погребальной камере царя Джедефра.
Впрочем, погребальной камерой это назвать довольно сложно – уж слишком просторно, 24x11, а глубина – 20 метров. Просто бальная зала какая-то. Для сравнения: у Хуфу тоже довольно большая погребальная камера, но не настолько – 10,45x5,20. В этом отношении Джедефра всех переплюнул, правда, вероятно, она не планировалась столь огромной – ведь пирамида, возможно, осталась недостроенной. Кроме того, погребальную камеру могли увеличить грабители: они сняли облицовочные блоки с ее стен. Еще совсем недавно эта вырезанная в скальном грунте зала была засыпана камнями.
Вероятно, первым эту пирамиду изучал и обмерял в 1837 году английский инженер Джон Перринг по поручению исследовавшего пирамиды полковника Ричарда Говарда Виза (блестяще работала британская разведка). Эта пара прославилась в 1837 году взрывом в погребальной камере Хеопса, «благодаря» которому над ней были обнаружены так называемые разгрузочные камеры. Перрингу пришлось раскапывать основание пирамиды в Абу-Роаше. Внутри нее, в глубокой яме он обнаружил следы кладки из качественного известняка, предположительно остатки облицовки погребальной камеры или других внутренних помещений. Часто погребальные покои отделывались гранитом, как, например, у Хуфу, но в пирамидах Абусира, куда потом отправился и где успешно поработал Джон Перринг, белым известняком из Туры облицованы камеры и коридоры. Было бы здорово отправиться вслед за британским инженером в подземелье ступенчатой пирамиды Джосера в Саккаре и далее в удивительные усыпальницы Дахшура – но в Египте около ста пирамид, и как выяснилось, даже недостроенные могут быть сногсшибательными.