У полового размножения есть и другие адаптивные плюсы. В первую очередь они вытекают из того факта, что организм в эту пору становится микробом. Так он может сбросить с себя груз паразитов, одолевших родительское тело, переждать неблагоприятные условия, спрятавшись в крохотную спору, и преодолевать большие расстояния (когда бы еще щука смогла летать верхом на уточке, а сосна ездить на муравье?).
Почему же тогда возникло именно два пола, именно «мужской» и «женский», и каков их экологический смысл? По сути, это компромисс между двумя противоречивыми требованиями: гаметы должны быть максимально подвижны (чтобы найти друг друга) и в то же время снабжены изрядным запасом питания (чтобы обеспечить дальнейшее развитие зиготы). Можно разделить эти качества поровну, тогда будет происходить слияние одинаковых гамет или одноклеточных особей (как это и происходит у бактерий, простейших, грибов). А можно асимметрично: у одних клеток больше питания, у других – подвижности. Такое разделение должно быть контрастным: либо живчик, либо толстушка, как мы это и видим в реальности. Два пола можно считать двумя полюсами репродуктивной асимметрии. Потому – какими бы причудливыми не были признаки телесного пола, одно остается неизменно верным: производителей тоших и подвижных гамет (хвостатых сперматозоидов или бесхвостых, но куда-то ползущих спермиев) называйте мужами, а носителей гамет запасливых, округлых и неподвижных – их женами.
Ничего удивительного в том, что мужчины – более динамичная форма жизни. По мнению В.А. Геодакяна, это «авангард эволюции»: начиная от генетического и кончая социальным уровнем мужчины более склонны к переменам, чем женщины. И демократическое равенство полов не отменяет их экологической специализации.
А с точки зрения популяционной биологии два пола – одно из многих проявлений генетического полиморфизма. Например, в каждой популяции есть люди с белками крови А и В, а есть с XX и XY-хромосомными парами. Но половой полиморфизм касается «святая святых» жизни – размножения, поэтому отбором сохраняется с особым тщанием (об этом – статья «Маленький гигант большого секса» темы номера). Ведь аномалии, простительные для каких-то других признаков, могут воспрепятствовать размножению, если касаются непосредственно пола.
Появление двух полов – извечная попытка удовлетворить противоположные требования жизни: стабильность и мобильность, незыблемость и изменчивость, одинаковость и разнообразие. А по форме это, пожалуй… возврат к предкам. Так, разбиение на гаметы – отголосок прокариотического бытия. Стадия одноклеточной зиготы – возврат к микробам. Эмбриональное развитие – воспоминание о рыбообразных предках. Наконец, сколько бы ни рядился человек в одежды цивилизации, репродуктивное поведение уподобляет его животным предкам, которые точно так же умели ухаживать, заниматься любовью, вынашивать, рождать и вскармливать дитя.
Два пола? Это какое-то суеверие
В поверьях н мифах разных народов "также есть место мужскому и женскому. Возникают эти начала от двух половинок первочеловека, который отождествлялся с миром сотворенным. Так на свет появлялся священный гермафродит, будь то индиец Яма, латыш Юмис, ирландец Емнин, либо близнецы (этих вообще целый легион): Ланьяин и Амонг бирманцев, Иоскеха и Тавискарон ирокезов, Инмар и Керемет уральцев, Ен и Омоль сибирцев, Омао и Соао из Венесуэлы, вынутые из чрева умершей матери доброй жабой-повитухой… Кстати, женское начало (по крайней мере в ребре) носил в себе и библейский Первочеловек – Адам. Первозданная целостность утрачена, но ее можно вернуть, познав радости соития и брака…
Любые контрасты мира в глаза людей приобретали сакральное значение. В том числе «мужское и женское» – оно теснее всего связывалось с парой «правое и левое». По сей день полы одежды у мужа и жены запахиваются неодинаково. Множество суеверий основано на параллели «левое – женское – злое»: правый бок жены сделан из левого бока Адама, а левый – от черта; женщина, мол, не должна крошить хлеб левой рукой; кукушка слева кукует несчастье; увидел ласточку – шагай с правой ноги; в первый раз ребенку надо дать правую грудь; на войне ступай с левой ноги и вертись через левое плечо, а в миру – справа (иначе «не с той ноги» встанешь). А за правым плечом всегда был ангел, за левым чертик, плюй ему прямо в лоб…
Интересно, что параллель «левое – женское» действительно присуща телу человека: у левой половины более женские черты. Но вот почему «женское – злое»? Скорее всего, это связано с образом небесной богини-птицы, дождливой и судьбоносной, вроде красивой, но с характером настоящей ведьмы. Отсюда, например, такие поверья: плохо, если женщины едят куриный пупок, если курица поет петухом, если птица схватит женские выпавшие волосы и унесет…
Александр Волков
Секс побеждает
Имеется не так много животных, которые полностью отказались от секса. И все же некоторые виды насекомых, рыб, амфибий и ящериц предпочитают иной способ продления рода, а именно – партеногенез, то есть девственное, или однополое размножение.
В середине девяностых годов биологи Стивен Хауэрд и Кэртис Лайвели из Индианского университета попробовали с помощью компьютерной модели доказать, что половое размножение имеет преимущество по сравнению с девственным.
На первый взгляд, выгоднее вообще-то партеногенез. Если какой-то вид животных отказывается от мужских особей, то потомство будет приносить каждый индивид, а не каждый второй! Численность популяции за одно поколение вырастет вдвое. Однако среди млекопитающих партеногенез совсем не прижился. Почему?
Вот что показали расчеты. Ученые населили виртуальный мир тысячей животных, из них 980 особей размножались половым путем, а еще двадцать самок могли приносить потомство сами по себе, без оплодотворения. Были в игре еще два фактора. Во-первых, в этот идиллический мирок ученые подселили разные бактерии и вирусы, которые могли быстро размножаться и мутировать. Во-вторых, ввели некоторую норму мутаций, которым подвергались животные. Эти изменения были малозаметными и чаще всего вредными.
Как ожидалось, асексуальные особи, пусть поначалу их было всего ничего, вскоре стали преобладать. Ведь они размножались такими темпами, что оттеснили двуполых конкурентов. Уже через тридцать поколений вирту
альная фауна на 95 процентов состояла из асексуальных самок. Казалось, скоро двуполые особи вымрут, подчистую проиграв естественный отбор.
Однако тут выявился первый недостаток партеногенеза. Каждая из дочерей являлась точной копией матери, и это облегчало задачу для паразитов. Как только вирус инфицировал кого-то из однополых самок, он быстро поражал и всю ее популяцию. Потомство двуполых особей было подвержено некоторым генетическим изменениям, и это осложняло задачи паразитам.
В компьютерной модели эпидемия нанесла такой урон асексуальной популяции, что ее численность сократилась почти в пять раз. Однако самые агрессивные паразиты не могли истребить ее полностью. Чем меньше особей оставалось в живых, тем труднее было найти новые жертвы. Эпидемия стихла. Немногие выжившие однополые особи вновь бурно размножились. Цикл повторился.
Казалось бы, подобные всплески и спады асексуальной популяции могли повторяться бесконечно. Однако этого не произошло. Виной всему были вредные мутации. Они беспощадно выкашивали популяцию. Среди двуполых особей генетические дефекты не могли так легко распространиться.
Наконец, переменчивая игра эпидемий и мутаций полностью истребляла однополую популяцию. Рано или поздно она оказывалась нежизнеспособной. В различных моделях менялись темпы мутаций и поголовье паразитов- Однако всякий раз через 75 – 250 поколений асексуальные конкуренты вымирали. Секс побеждал!