Если проанализировать речи Тэтчер, можно почерпнуть массу интересного. Например, она никогда или очень редко употребляет абстрактные термины — «монетаризм», «этатизм» и т.д. Она всегда говорит конкретно, словами, вызывающими самые привлекательные ассоциации, например: «здоровые деньги», «дух предприимчивости», «большое государство».
Излюбленный ее стереотип – сравнение национальной экономики и домашнего хозяйства. Сама она постоянно в интервью подчеркивала, что даже став лидером партии, по-прежнему готовит мужу завтрак, любила фотографироваться у плиты или с веником в руке. И в экономике она стремилась предстать рачительной хозяйкой, которая сводит приход с расходом и не тратит деньги зря. И стереотип этот прекрасно работал, хотя совершенно понятно, что экономика страны подчиняется иным законам, нежели домашнее хозяйство.
«Это дорога, по которой я полна решимости идти. Это путь, которому я должна следовать. Я зову всех, в ком есть дух – гордых, непоколебимых, юных сердцем, встать и присоединиться ко мне, чтобы идти вперед», – говорила Тэтчер в 1981 году. Понятно, что слова ее больше пристали средневековому пророку, чем современному политику, но… она, возможно интуитивно, опиралась на веру и эмоции, а авторитарный характер заявлений исключал сомнения в поисках истины.
Тэтчер сознательно и решительно упрощала сложнейшие проблемы, и это оказалось полезно для политика.
Мифологичны были и ее внешнеполитические взгляды – в мире происходит глобальная борьба между демократическими и недемократическими странами, которая объясняет буквально все происходящее в любом регионе и может окончиться лишь полной победой одной стороны. Но все это, что важно, не было имитацией, созданием «имиджа», напротив, именно очевидная искренность убеждений Тэтчер привлекала к ней людей. Словом, за годы пребывания в оппозиции Тэтчер сумела заявить о себе и очень многих сделать союзниками. Оставалось ждать случая.
– Я не обещаю вам ничего, кроме больших плодов собственных усилий… Я не политик cоглашатель и не политик-прагматик.
Я -убежденный политик.
Зима 1978-1979 годов была названа в Англии «зимой несогласия». Политика «социального контракта», которую проводили лейбористы, окончилась провалом. Целый ряд профсоюзов, в первую очередь муниципальные служащие, объявили забастовку. Оказались парализованными медицинская и пожарная службы, мусор не убирали, в домах отключалось отопление. Возмущению населения не было предела.
Правящая партия не располагала надежным большинством в палате общин, и когда весной 1979 года лидер оппозиции Маргарет Тэтчер внесла вотум недоверия правительству, малые партии присоединились к консерваторам, и вотум прошел благодаря одному голосу. По иронии судьбы один член парламента, лейборист, как раз лежал при смерти; если бы он смог добраться до парламента и проголосовал, правительство удержалось бы. Но приходилось идти на новые выборы теперь, когда в памяти избирателей еще свежа была «зима несогласия». Тэтчер вновь повезло.
Но главное, конечно, было в другом. Идеология Тэтчер, ее личность, характер, риторика оказались востребованными. К тому времени Британию уже много лет называли «больным человеком Европы». «Что-то нужно менять» – такие настроения, знакомые нам по началу восьмидесятых годов, доминировали в Британии семидесятых. Требовались жесткие, непопулярные меры, чтобы если не переломить (а это и не удалось), то хотя бы затормозить и ослабить негативные тенденции в экономике и социальной сфере. Не случайно многие сторонники сравнивали Тэтчер и тэтчеризм с горьким лекарством, которое, однако, необходимо принимать. Именно соответствие смелой риторики общественным ожиданиям, а гораздо более прагматичной и осторожной политики Тэтчер реальным потребностям страны и предопределили конечный успех тэтчеризма.
Голосовали не столько за нее, сколько против «зимы несогласия». Консерваторы, которые, как ни странно, на выборах выступили в качестве «партии перемен», получили около 45 процентов голосов и прочное большинство в палате общин.
Весной 1979 года карьера М. Тэтчер достигла своего апогея. Именно на посту премьер-министра она добилась наибольших успехов, не говоря уже о том, что сам этот пост – предел мечтаний каждого английского политика. Она получила возможность реализовать свою программу и войти в историю Британии как спасительница от социализма, как первая женщина – премьер-министр. Еще до выборов она заявила, что для реализации своей программы ей потребуется не более двух сроков, то есть десять лет. Ей будет дано три.
В первые годы ее правления мало кто верил, что она продержится два срока. Ни одной поставленной новым правительством цели не было достигнуто. Рост безработицы сводил все успехи на нет. (Три или четыре, по данным профсоюзов, миллиона человек.) Заметно снизилось потребление. Правда, несколько оживился мелкий и средний бизнес, но резко выросло число банкротств.
«Люди Хита», с которыми она не могла не считаться, выступали против политики «монетаризма» и уже после первых признаков спада в экономике стали требовать от премьер-министра поворота на 180 градусов. Тэтчер всегда обращалась к рядовым членам партии через голову партийной верхушки, она заявила им на партийной конференции 1980 года под гром аплодисментов: «Эта леди – не для поворотов!». Теперь ее стали называть «леди, которая не сворачивает».
Новый бюджет, а также ряд мер, принятых против профсоюзов, несколько подняли престиж правительства. И все же в конце 1981 года Тэтчер заработала титул «самого непопулярного премьер-министра столетия» – ее деятельность одобрили всего 25 процентов избирателей. Но уже через год этот показатель был свыше 49 процентов! Что же произошло? В апреле 1982 года аргентинские войска высадились на Фолклендских островах.
– Дух Южной Атлантики – это высший дух Британии.
До весны 1982 года о Фолклендских островах знали, вероятно, только профессиональные географы. Тем не менее эти каменистые клочки суши в Южной Атлантике уже полтора столетия служили предметом спора между Великобританией и Аргентиной. Впрочем, население этих островов (около двух тысяч человек, потомки английских переселенцев) высказывалось за Британию, но военная хунта, правящая тогда в Аргентине, решила применить силу.
Бесспорное нарушение международного права, безусловно, и резкая реакция Великобритании были оправданы. Другое дело, что можно было все же попытаться избежать эскалации вооруженного конфликта. Тэтчер, однако, с самого начала постаралась превратить этот малозначительный конфликт в событие чуть ли не вселенского масштаба, включив его в общий контекст борьбы Добра и Зла. Доказывая тогдашнему госсекретарю США А. Хейгу необходимость оказать поддержку Великобритании, она ссылалась на то, что безнаказанность агрессии приведет к поражению всей западной демократии в глазах «тоталитарного Востока». И в одночасье Фолклендские острова превратились в символ британского величия! Туда были отправлены войска, аргентинцы капитулировали, и Тэтчер во всеуслышание объявила, что «Британия вернула себе приставку «Великая».
Взрыв патриотизма порой с шовинистическим оттенком сразу же превратил Тэтчер из самого непопулярного премьер-министра столетия в признанного общенационального лидера. На самом деле, риск был велик, экспедиционные силы потеряли несколько кораблей, и все военные признавали: еще один-два корабля, и пришлось бы возвращаться, что означало бы провал правительства Тэтчер, во всяком случае, поражение на выборах. И, тем не менее, мужество и решительность Тэтчер оправдали себя, везение вновь ее не подвело, и теперь ее победа не вызывала сомнения.
Снова Тэтчер цвела и хорошела, снова была влюблена во ачасть. Именно власть давала ей возможность с новой решимостью взяться за свою программу. К 1987 году почти 20 процентов населения владели хотя бы небольшими пакетами акций – против 7 процентов в 1979 году. Создавалась столь любимая ею «демократия собственников», ее надежная опора. В экономике намечался подъем, и жизненный уровень повысился у двух третей населения. У одной трети он остался прежним и примерно у 20 процентов населения существенно снизился, но для исхода выборов это не имело значения.