Миф о похищении солнца распространился еще в палеолите, когда появились изображения погони за рогатым зверем, увенчанным солярным символом – кругом с крестовиной. В то время светоносное божество олицетворял олень или лось. Позднее им на смену пришел конь: зловещий, огнедышащий, красный, солнечный. Возвращаясь на закате в подземный мир, понесли покойников лошади в золотых масках с рогами, конеглавые ладьи. Полетел Пегас – крылатый конь преисподней (чье имя родственно пеклу – от индоевропейского *рек), помчался Кентавр, мудрый, но и злобный.
(У славян был сходный образ Полуконь-Полкан, так называли и свирепых псов.)
Похищенное солнце сохранилось в памяти многих мифов: огонь в руках Прометея, Елена Прекрасная (имя Helena переводят как «огонь, солнце»), упряжка Фаэтона, жар-птица. В Египте солнце выносили не рога оленя, а колючие лапы скарабея. Впрочем, все эти способы передвижения оставляли желать лучшего (как и финал той истории). Постепенно устаревшего Солнечного вора сменил всадник, а вместо поражения стали говорить о победе. Появился
Существует целый класс мифов, где Змея или Зверя побеждает Герой. Откуда же он взялся? Светоносное начало он унаследовал от Солнечного юра, а воинственность – от второй ипостаси Бога нижнего мира. Дело в том, что Хозяин земли считался двойственным, был «врагом самому себе», в нем противостояли растущий и убывающий день, лето и зима, жизнь и смерть. Постепенно единство ипостасей было позабыто, на первый план вышел их конфликт – как борьба старого и молодого персонажей.
В хорошем «драконоборческом» сюжете встречается «красна девица», она же принцесса – бывшее «краденое солнце» архаического мифа. Но Герой теперь – это уже не вор, а освободитель, не житель низа, а посланец небес. Он не бежит от Хозяина, а наоборот – преследует и повергает его. А Дева-солнце уже не дочь Бога подземелья, а несчастная пленница («в темнице там царевна тужит, а бурый волк ей верно служит…» – этот пушкинский эпитет неслучаен), которую Герой освобождает и уносит с собой. Руслан и Людмила, Геракл и Гесиона, Роланд и Елена, Орфей и Эвридика – имена из одного и того же романтического мифа. Постепенно мотив «добро побеждает зло» (которого вы не найдете в диких и бессмысленных архаических мифах) пропитал мировоззрение.
Был Владыка, стал Злодей. Низвержение сделало Хозяина воплощением зла, а все его атрибуты – символом «нечистоты» и «греха». Отречься, огнем и мечом истребить пережитки старого культа! Отрицание доходило до абсурда, например, в Средневековье медведь считался воплощением лживосги и разврата, а вода – нечистой, оскверняющей субстанцией. Появилось благочестие, с которым стали несовместимы архаические нагота, золото, дурман. Изменилась и изобразительная традиция: бородатые и клыкастые приапы уступили место юным красавцам, вонзающим копье в хтонического змея.
По мере движения or Мифа к Логосу образ Героя превратился в нечто большее. Это уже не всадник с огненным копьем. Бери выше: это
Его имена сходны на целом континенте: латинские Теос, Диспитер (он же Юпитер), германский Тейвас, греческий Дзевс, славянский Дый, Дабог или Данко, латвийский Дебесс. А у хеттов был Дзиуна, у индийцев Дэва, у ассирийцев Дингир, у монголов Тенгри, у китайцев Тянь… Некоторые из таких имен филологи производят от индоевропейской основы *div – «сиять» (откуда русское «день» и латинское dies). Следовательно, Дьяус должно означать «бог дневного света, белый бог». Возможно, основа еще древнее и связана с символом двоичности *D, вошедшим в индоевропейские названия двойки. И первоначальный смысл имени Дьяуса – «двойник, противостоя ший». Именно поэтому о его «светлости» сообщалось особым эпитетом. Например, ?????? ???? – не перевести ли как «светлый противник»?
Новый бог стал владыкой неба, создателем законов, покровителем войска, благим наставником, а по мере карьерного роста – творцом и хозяином вселенной. Но у Всевышнего сохранились и реликты «атонического» происхождения: он мечет молнии, растит деревья, возвещает «плодитесь и размножайтесь». Он хранит Тайну, к познавшим ее жесток, любит жертвы, повелевает огнями и смертями…
А его низвергнутый противник? Несмотря на то, что поклонение сменилось преклонением, он и не думал уходить со сцены мифа – лишь забрался поглубже в Бездну, приговаривая «терновый куст-то – мой дом родной». Долгие тысячелетия Хозяина продолжали уважать, считая его теневым властелином «дел земных», воплощением не столько зла, сколько всех проявлений жизни, «падшим ангелом», чье внимание завоевать нетрудно – нужна лишь
В магических руководствах, порожденных модой на оккультизм, говорится, что Дьявола нет, это лишь механическое отрицание Бога (отсюда следует на черной мессе читать псалмы наоборот). Пожалуй, образ Всевышнего возник в умах, как отрицание Хозяина земли.
Вообще, европейская мистика далеко ушла от своего настоящего корня – архаического культа низа, отчего толкования стали искусственными, а обряды – формальными. В новой религии для нужд людей приспособили некую «белую магию» (она якобы только для добрых дел, тогда как «черная» – для злых и греховных). На самом же деле, различия вовсе не в благой или вредной направленности, а в том, что белая магия заклинает именем бога-героя (Теоса, Христа, Саваофа), а черная – именами архаических богов (Сатаны, Вельзевула, Баала, Азазела).
Атрибуты Низа многочисленны. Огонь, золото, страсть, смерть. Что еще? Важным символом были продукты земледелия: хлеб и вино, переплетенные как плоть и кровь, ведь из злаков получали не меньше хмельных напитков, чем выпечки. Отсюда страшилки «черт-пекарь», «волк сидит в хлебах». На праздники хлеборобы марали лицо сажей, гадали по тесту. Повсюду почитали колос (включая современные гербы), каравай и печную лопату, да и саму выпечку. А как страшно кричала старуха: «на лопату и в печь!» Вином и хлебом причащали, жертвовали, осыпали могилу – нижнее к нижнему. А слова «злак», «злачный» (обильный, плодородный), «злой», «зеленый змий», слившиеся в едином контексте, для новой морали приобрели негативный смысл. Равно как и насквозь греховные.
Ложь, зубоскальство и лень – яркие качества Хозяина. Смех, пусть нарочитый, должен звучать в застолье праздника, на оргиях. Владыку смеха изображал некто в красном, в рогатой шапке – да просто шут гороховый (название неспроста – снова символ Хозяина низа, снабженного мощным стручком). Владел он и мистической Тайной, был коварен и лжив («лукавый»), вел к заблуждениям («бес попутал»), но и сам поддавался на них. Стоило отвлечь его внимание, сбить с толку надеванием маски, чужим именем, вывернутой наизнанку одеждой – как несчастья сами собой отступали. Только бы скрыться от всевидящих глаз!
Пожалуй, главная форма мистического обмана – принесение жертвы, ибо в этот момент одно подменяется другим. Даритель отдает чужую жизнь взамен собственной. Или тяжелые испытания при инициации становятся «малой» смертью, заменяя смерть «большую». Когда, получив частицу плоти посвящаемого, Бог низа сможет вычеркнуть его имя из списка жертв – и бояться уже нечего.
Еще один способ обмана – недеяние. Мир создан и управляется богами, людская суета их раздражает. Поэтому надо хотя бы в сакральные дни предаваться Недеянию. На Ближнем Востоке такой день – sabbatu – отмечали в полнолуние, а позднее – каждый седьмой день, якобы несчастливый и непригодный для дел. То есть когда-то безделье в праздник было актом демонстративного невмешательства в божественный мир.