…Среди комсостава в силу плохих материальных условий усиливается стремление покинуть ряды армии, растет пьянство, отчужденность между комсоставом из бывших офицеров и краскомов остается. Последние нередко подпадают под влияние бывшего офицерства и усваивают офицерские замашки».
Июль 1924 года
«После проведенной чистки вузов среди вычищенных наблюдается брожение, выливающееся в создание группировок и распространение слухов о поддержке из-за границы русскому студенчеству. ОГПУ ликвидированы три таких группировки в Москве, Ярославле и Крыму».
Июль 1924 года
«Усиление роли кулачества. Экономическое усиление кулака и наряду с этим прогрессирующее разорение бедняка обусловливают усиление политической роли кулака в деревне.
…На фоне развивающегося экономического и политического расслоения деревни и усиления антисоветского кулачества проведение тех или иных мероприятий советской власти нередко принимает совершенно извращенные формы. Часто мероприятия эти, направленные в пользу бедняков, используются против бедноты и в пользу кулачества. Этому в немалой степени содействует неудовлетворительность низового советского аппарата, находящегося под влиянием кулачества». Октябрь 1924 года
«…несмотря на внутренние противоречия среди основных слоев деревни, кулачеству все же удается создавать единый антисоветский фронт крестьянства против советской власти, который с каждым месяцем заметно все больше и больше расширяется». Февраль 1925 года
И все-таки вполне вероятно, что советское политическое руководство имело более или менее адекватную картину спектра настроений в обществе; при этом важнейшим условием достоверности информации являлся ее комплексный характер – перепроверка данных одних материалов другими. Контроль над общественным мнением позволял влиять в нужном направлении, манипулировать им. Кроме того, такая всеобъятная система сбора информации обеспечивала полный контроль над всеми уровнями и разновидностями властных структур.
Но вот что интересно: существование этой системы ни для кого не было тайной, и это, безусловно, влияло на людей, на их общественные настроения. Люди боялись, они таились и старались откровенно не высказываться ни на собраниях, ни в письмах, ни даже в частных разговорах, и постепенно эта привычка к умолчанию становилась почти инстинктивной, выполняя роль своеобразной «внутренней цензуры»: «опасные» или противоречащие официальным выводы и оценки исключались уже на подсознательном уровне. И все-таки люди «проговаривались», они открывались тому, кого считали своим, увы! И горько платили за это.
Среди прочих информационных материалов, подготовленных ОГПУ, в 20-е годы ежемесячные обзоры занимали особое место. Начальник Информационного отдела Г.Н. Прокофьев (впоследствии начальник Главного управления рабоче-крестьянской милиции, заместитель наркома внутренних дел. комиссар госбезопасности первого ранга, расстрелянный в августе 1937 года) писал, что ежемесячные обзоры «содержат в себе все важнейшее, что выявлено органами ОГПУ за это время…»
Структура обзоров соответствовала социальной структуре Советской России: в начале – материалы о положении, заработке, настроениях рабочих, перечислялись крупнейшие забастовки, затем обычно помещался большой раздел по крестьянству, материалы о настроениях в Красной армии, в национальных регионах, иногда, скорее как исключение, об интеллигенции. Зато почти всегда включались разделы о деятельности антисоветских партий и группировок (меньшевики, правые и левые эсеры, монархисты, об активности эмиграции, о ситуации среди духовенства).
Обзоры рассылались в местные органы ОГПУ для сведения и руководства, и высшему руководству страны – в Совнарком, ЦК ВКП(б), ВЦСПС, Реввоенсовет, прокуратуру, основные наркоматы.
Некоторые факты, приведенные в документе, словно сошли со страниц приключенческой литературы советских времен о славных подвигах чекистов. В марте 1925 года сообщалось о раскрытии в Москве тайной организации «Орден русских фашистов», которая «группировалась из литераторов, имевших за собой контрреволюционное и уголовное прошлое, в том числе ряд явных дегенератов, кокаинистов и опиеманов».
А рядом – сообщения об общественной деятельности, показавшейся подозрительной: «Наблюдается рост общественной и политической активности интеллигенции, стремящейся в Советы, профсоюзы и другие общественные организации. В связи с международным положением Союза, пробуждение политической активности усиливается ожиданием политического НЭПа и выливается в форме различных общественных организаций и кружков, представляющих, по существу, замкнутые кастовые объединения. Внешне лояльные, такие общества являются попыткой самоорганизации в целях давления на соваппарат и профсоюзы».
А в октябре вдруг появляются сообщения о том, что среди частных торговцев стала заметна тенденция к объединению, в частности, рыночный комитет Красноярска разослал запрос о желательности созыва Сибирского и Всесоюзного съездов частных торговцев.
И снова – забастовки, аварии, сверхурочные, задержки заработной платы, выборы в сельские советы… Словом, вся жизнь огромной страны (в первую очередь, конечно, явления с точки зрения власти негативные) проходит перед читателем.
«Анализ глубинных процессов, происходящих в различных социальных слоях, и обзор деятельности антисоветских партий обнаруживают неуклонный рост мелкобуржуазной стихии как в городе, так и в деревне с явно выраженными враждебными нам политическими тенденциями 1925 год.
Подводя итоги, видишь – с учетом всей исторической перспективы, – что общество в целом переживало тяжелейший процесс приспособления к новой власти, новому укладу жизни, пытаясь в свою очередь как-то приспособить его «под себя». Многоцветье взглядов, позиций, надежд и разочарований, страшный пресс повседневности, надежды на лучшее и опасения худшего – все это делает далекие уже двадцатые годы гораздо более близкими нам и понятными.
Читатель, интересующийся историей, равно как и специалист, занимающийся данным периодом, получили в руки первоклассный источник. Документы снабжены археографическим и историческим введениями, развернутым комментарием, в том числе именным, географическим указателем и указателем предприятий. И все это – благодаря огромному труду группы сотрудников и руководства Института российской истории РАН, их американских и финских коллег, работников архива ФСБ.
Крестовый поход против Европы
Александр Голяндин
«Осада Тулузы», Каменный барельеф из церкви в Каркассоне. XIII век
«Чертенок, играющий на скрипке». Скульптура из Амьенского собора. XIII век
Начало XIII века было ознаменовано многолетней войной на юге Франции. Долгое время там хозяйничали катары – безобидные еретики.
Однако римский папа почувствовал, что их вольнодумство грозит его власти. Тогда он призвал всех послушных ему христиан покарать сих отступников от веры. К этому времени Западная Европа уже более ста лет вела религиозные войны: с иноверцами – арабами на Ближнем Востоке и маврами в Испании, с инаковеру ющи-ми – византийцами. Теперь настало время истребить любое неверие в своем стане.
