В обшем-то, бурный оргазм невыгоден – он отнимает драгоценное время и силы. Происходящий в этот момент выброс адреналина стимулирует катаболизм, «сжигая» далеко не лишние мышечные белки и жир, а эмоции угнетают нервную систему. После секса мужчина может мгновенно провалиться в сон или почувствовать зверский аппетит. Зачем же понадобилось такое расточительство? Зоолог Дезмонд Моррис полагает, что основная польза – в усилении привязанности брачных пар друг к другу. Кроме того, блаженная усталость заставляет женское тело какое- то время оставаться в горизонтальном – как у всех нормальных млекопитающих – положении, что способствует проникновению спермы к яйцеклетке.
Специфическая особенность человека – потребность в горячих ласках, предшествующих сексу. По существу, это проявление инфантилизма: детеныши млекопитающих требуют тщательного ухода за кожей, и материнское вылизывание вызывает у них блаженное обмирание. У приматов в ход идут не только язык и 1у6ы, но и пальцы – появляется груминг. Эволюция дружелюбного груминга привела к важным последствиям: кисть руки стала более чувствительной, а потеря шерсти сделала поверхность тела одной большой эрогенной зоной. Так, благодаря не только тропическому климату, но и эротической практике человеческое тело лишилось шерсти. Но стало не просто безволосым, а именно голым. Такими мы никогда не назовем, например, носорога или кита. А лишенный одежды человек – гол. Почему? Потому что его выпрямленное тело демонстрирует, во-первых, незашищенную переднюю поверхность тела, а во-вторых – органы сексуальной сигнализации.
У обезьян сексуальным индикатором является так называемая половая кожа – во время эструса складки вокруг промежности сильно набухают и краснеют, привлекая всеобщее внимание. Вообше седалище многих обезьян – настоящий «семафор», богато украшенный цветовыми пятнами: обратятся к вам красные и синие мозоли, изумрудное или ярко-розовое подбрюшье – путь открыт!
Но предки человека этого «семафора» лишились – из-за выпрямленной позы. Остались там кое-где пигментация и пух, но с обезьяньей красой сравнения никакого. Человеку понадобились новые свидетельства его сексуальности (причем очень высокой), которые вдобавок «сигналили» бы круглый год – столько длится наш брачный сезон. У женщин ими стали выпуклые груди, ягодицы и губы, пухлые щеки, мочки ушей и пучки волос под мышками и в паху. Именно они начинают активно развиваться во время пубертатного периода, сигнализируя о готовности к репродукции. Прагматической роли у этих образований почти никакой (в частности, грудь в виде «тряпочек» дает не меньше молока, а для сосания она лаже удобнее). На самом деле, все они являются вторичными – информационными – органами секса, индикаторами, сообщающими о собственной готовности к сексу, и детекторами, которые проверяют эту готовность партнера, реагируя на искренность его ласки. А разве губы, например, не орган захвата пищи? Нет, у обезьян они хоть и «поджаты», хватают намного лучше наших. Выпяченная кайма человеческих губ служит только для ласки и сигнализации. На темнокожем лице этот «индикатор» слабо выделяется по цвету, что компенсируется увеличением его размера.
Есть еще один орган, на первый взгляд бесполезный, а на самом деле играющий информационную роль: девственная плева. У млекопитающих она обычно присутствует на эмбриональной стадии, но у человека сохраняется во взрослом состоянии (как и многие другие инфантильные черты). По мнению Д. Морриса, ее значение – побуждать девушку не допустить интромиссии, пока организм еще не созрел для репродукции. И только зрелая страсть, порожденная обилием женских гормонов, позволяет преодолеть страх перед болью. Даже не просто страсть, а глубокое чувство, возникшее после того, как претендент докажет свои достоинства и преданность.
Секс и агрессия неразделимы: смещенные формы одного есть проявления другого. Поэтому сексуальные индикаторы одновременно являются и сигналами агрессии. Поэтому их демонстрация считается постыдной. Конечно, влияет и воспитание. Но существует и универсальная реакция: смущенный человек сутулится, сжимается, прикрывает рукой губы или прижимает ладони к ушам: ах! – даже если он не привык стесняться наготы (например, по причине нежного возраста или первобытности), даже если он полностью одет!
Наготы стыдятся, когда неосознанно боятся унижения: насмешек, физического воздействия. Острая стыдливость наблюдается у «вредных» детей, аутсайдеров. Обнажение тазовой области автоматически расценивается как проявление агрессии и провоцирует агрессию в ответ: контактную (шлепок) или дистантную (порицание, смех). Некоторые девушки заявляют, что мальчишеская нагота провоцирует у них злобу, а мужская – страх, отвращение, даже обморочное состояние. Безобидный эксгибиционист в кустах пугает больше, чем вооруженный разбойник. Самые дикие дикари носят передник или чехол-фаллокрипт, лишившись которого сгорают от стыда.
Оказывается, стыдливостью обладает не только человек. Во время эструса самки многих видов прячут свои гениталии от нежеланных кавалеров или ревнивых соперниц. Например, собаки огрызаются и поджимают хвост. Молодая обезьянка с разбухшей половой кожей выглядит вполне смущенной из-за постоянной опаски, что ее будут третировать другие самки или «мучить» самцы. Низкоранговые особи вынуждены заниматься любовью тайком и скрывать признаки своей сексуальности, чтобы не получить взбучку от доминантов (отстаивающих преимущественное право рассеивать свои гены). Это и есть то, что мы называем стыдом.
У приматов индикаторы сексуальной агрессии обычно сосредоточиваются в четырех местах: морда, корпус (где часто выделяются парные выросты кожи или пучки волос), пах и промежность. При этом они часто дублируют друг друга (как у мандрилла: что спереди, то и сзади). Подобное дублирование присуще и телу человека – у него появляется целых четыре «сексуальных портрета»: лицо, паховая область, перед корпуса и промежность. На корпусе основную роль играет волосяной покров, создающий под мышками «брови», в паху «бороду», а под подбородком – «челку». Получается словно гигантское лицо. А благодаря выпрямленной позе, человек как бы демонстрирует сразу три «физиономии». Это очень агрессивно! Особенно в условиях перенаселенности, где телу необходимы доспехи – одежда.
Сначала одежда ограничивалась передником, а когда вошли во вкус… Между прочим, упомянутые в начале статьи «клетки» для тела создавали не только мерзнущие европейцы, но и жители тропиков, залезая в огромные глиняные маски или плетеные футляры, обмазывая себя глиной и каучуком… Но доспехи сразу превращались во «внешнее тело», на которое неосознанно переносили те же сексуальные индикаторы – в куда более пышном виде! Странно подумать: под юбку засовывали табуретки, подушки, корзины из китового уса, чтобы все эти кринолины и турнюры придавали ягодицам сверхъестесгвенную пышность. А ведь были еще корсеты, что вздымали груди до подбородка и сжимали бока до полного посинения… Отважные дамы удаляли лишние ребра и набивали в грудь силикон. Налицо наносили ядовитый макияж. Бедные мочки прокалывали, растягивали до плеч, разрезали до состояния веревочки… А мужчины? Фаллокрипт папуасов только подчеркивал то, что был призван скрывать. Отличились даже европейцы – щеголяли в облегающих трико, да еще с гульфиком (в него, как пишут историки костюма, было принято класть… деньги, апельсины и сладости).
Мы забыли об очень важной причине стыда – мистической. Обнажение часто выполняет роль ритуального подчинения, «подставления» иерарху-богу. Туземцы, весь костюм которых составляет пояс с пучком травы, снимают и его, когда беседуют с богами. Буквально разнуздываются. Именно такая сакральная «разнузданность» и сопровождала культовые оргии.