Во II тысячелетии до новой эры близ острова Кипр простирается Хеттское царство. Сам остров привлекает внимание египетских фараонов
Около 1500 года до новой эры на Кипре появляется собственная система письма, происходящая от критского линейного письма, что, впрочем, не означает этнического родства жителей Кипра и Крита. Мы мало что знаем о происхождении людей, населяющих в это время Кипр. Влияние индоевропейцев вплоть до 1400 года не ощутимо.
Зато после 1400 года часто и в большом количестве встречаются памятники микенской культуры. Это указывает на оживленные торговые сношения местных жителей с Микенами, а также на присутствие здесь микенских «факторий». На рубеже XIII – XII веков отмечено массовое переселение греков на Кипр, очевидно, вызванное вторжением дорийцев. Установлено, что переселенцы прибыли из Аркадии – страны в Центральном Пелопоннесе. С этого времени остров становится типично греческим островом. В эпоху классической Греции на Кипре говорят главным образом на греческом языке, точнее, на его аркадийском диалекте. Исключение составляют несколько финикийских анклавов.
В архитектуре возник свой особый стиль. Стройные колонны ионического ордера сменили приземистые дорические колонны. Венчало их украшение – стилизованно закругленная волюта, напоминавшая части растений или геометрический узор.
Уже в VIII веке до новой эры жители городов Малой Азии сами пускаются осваивать новые земли. По берегам Черного моря они основывают около полусотни колоний, среди них такие известные, как Синопа и Трапезунт. В VII-VI веках выходцы из Милета заложили основы Пантикапеи (Керчь), Феодосии и Ольвии, лежавшей в устье Буга.
Итак, все вроде бы ясно. По свидетельствам историков и археологов, греки начали колонизовать Малую Азию около 1200 года до новой эры, на рубеже бронзового и железного веков. Считается, что от сего времени берет начало земля Ионийская. Не будь вторжения дорийцев, не было бы греков в Малой Азии?
Нет, этот вывод неокончательный. Например, немецкий археолог Вольф-Дитрих Нимайер полагает, что уже в IV тысячелетии до новой эры в окрестности Милета появились чужаки с греческих островов. Здесь обнаружены предметы, сделанные из обсидиана – вулканического стекла. Еще в эпоху неолита его добывали на острове Мелос, самом южном из Кикладских островов.
Позднее туг оставили свой след критяне. Археологи встречают их фрески, печати, алтари. Судя по всему, посланцы Минойской державы обосновались здесь всерьез и надолго. Очевидно, ранний Милет был колонией Крита.
Плавание Диониса. Рисунок с греческой вазы VI века. Автором его был выдающийся гончар и вазописец Эксекий, живший в Аттике
Когда природные катастрофы ослабили Крит, тогда побережье Малой Азии, видимо, подпало под влияние Микен. Порой на эти земли обращали свое внимание и шшстители Хеттекой державы, хотя их политические интересы были устремлены в основном на юг. Дипломатические послания хеттеких правителей сохранили некоторые названия, напоминающие о борьбе, что развернулась за Малую Азию. Считается доказанным, например, что непонятные прежде топонимы «Миллаванда» и «Арпаса» означают Милет и Эфес. Рядом с ними упоминаются ахиява (ахейцы) и греки (микенцы). В конце концов, битва за Малую Азию кончилась унижением великой державы. Около 1190 года до новой эры ахейцы вместе с другими «народами моря» разгромили столицу хеттов Хаттусу, положив конец их владычеству на полуострове.
Порой колонистов ждали не покой и богатство, а ожесточенные сражения (рисунок с вазы Аристонофа)
Сама же Малая Азия поистине стала «плавильным тиглем», где соединились разные, подчас совершенно несхожие культуры. Древность традиций и их богатство неизменно влекли сюда эллинов. Вековой практический опыт был здесь нераздельно слит с мудростью, накопленной целой чередой народов, исстари населявших эти и соседние земли.
Здесь умозрительная мудрость Востока была претворена в практическую науку эллинов, и это положило начало всей интеллектуальной жизни западной цивилизации. Отсюда, с греческого Востока, свет разума воссиял над Западным миром.
«Frankfurter Allgemeine Zeitung», «Spiegel», «Saeculum», Марго Иалайс. «Мусульмане в Бранденбурге. Военнопленные Первой мировой войны: их взгляды и намерения». – Берлин, 2000
На южном фронте без перемен
Николай Николаев
Начало зимы. Западные газеты и журналы напоминают боевые сводки. Вест с фронтов перемежаются прогнозами бурь в пустыне. Действие опережает доводы опыта. Настоящее и будущее так полны событий и предчувствий, что не замечают прошлого. Хотя любая война – это не только продолжение политики иными средствами, но еще и воскрешение прошлого. Давние обиды и предрассудки отливаются строками армейских уставов и клятв; отложенные сражения доигрываются под новыми знаменами, но на той же земле.
Когда-то Ближний Восток не раз становился ареной сражений христиан и мусульман. Последняя крупная война разразилась почти столетие назад: Левант и Аравия стали частью мирового театра военных действий. Несправедливость и соблазны, посеянные тогда, отзываются и поныне застарелой враждой.
Журналисты из «Frankfurter Allgemeine Zeitung» попробовали отрешиться от злобы наших дней и заглянуть в прошлое, где зарождались современные проблемы и сомнительные способы их разрешать, в том числе с помошью «священной войны».
Сто лет назад вся Передняя Азия вплоть до Ирана входила в состав Османской империи. Власти Германии сумели втянуть Стамбул в мировую войну. Они рассчитывали, что на окраинах Российской и Британской империй – на Кавказе, в Индии и Египте – вспыхнут пантюркские или панисламские мятежи.
Под давлением Германии османский султан призвал мусульман к джихаду, ведь Франция, Россия и Британия якобы объявили священную войну исламу. Поэтому долг любого мусульманина – поддерживать войну, в которой участвует Османская империя.
Множество солдат – мусульмане из африканских и азиатских колоний Франции и Британии – подвергались мощной пропаганде. В 1914 году было создано германское «Бюро восточных новостей». В меморандуме военного министерства говорилось, что «для магометан главным средством пропаганды является идея священной войны и национальной самостоятельности; для грузин и индусов важна прежде всего последняя идея». Немцы надеялись, что мусульмане-военнопленные станут их союзниками. В лагерях военнопленных распространялась издаваемая на арабском языке газета «Е1 Dschihad», которую мусульмане, однако, почти не читали, так как были в основном людьми неграмотными. Впрочем, та же участь ждала и «Hindostan», газету индийских военнопленных.
В 1915 году в Вюнсдорфе, где располагался так называемый лагерь полумесяца, соорудили даже мечеть, но заключенные «почему-то игнорировали ее». «Когда «революционировать военнопленных» не удалось, – пишет Марго Калайс, автор книги «Мусульмане в Бранденбурге», вышедшей в 2000 году и посвященной судьбе военнопленных мусульман во время Первой мировой войны, – германское командование потеряло интерес к «магометанам», оставив их на попечение этнографов».
В Сирии, Палестине и других частях Османской империи призыв султана к священной войне также остался не услышан. «Ликующий звук фанфар, – иронично писал переводчик германского посольства в Константинополе, – раздается лишь в головах некоторых немецких ориенталистов».