— А теперь я бы хотел, чтобы измайловцы приветствовали меня, как положено. Да скажите им, что государь добр и быть им всем сегодня пьяными.
Гвардейцы повернули назад. Несколько минут прошли в томительном ожидании. Потом ударили барабаны, измайловцы, выравнивая фронт и преклоняя знамена, закричали, как при коронации: «Слава Богу!»
Петр Федорович меж тем поманил адъютанта, на лошади которого я сидел.
— Мальчик, ты на самом деле принес мне счастье. Я тебя не оставлю, осчастливлю безмерно.
Я растерялся, не зная, что и делать. Но зато адъютант знал. Его тяжелая рука легла мне на голову и придавила к голове лошади. Но Петр Федорович уже не видел моего придушенного поклона. Навстречу ему, салютуя саблей, скакал Алексей Орлов со своими товарищами. Но прежде чем милостивая улыбка искривила бескровные губы государя, он произнес, наклонившись к Глебову:
— У этого Орлова рожа разбойника и убийцы. Да и остальные такие же висельники.
— Что ж с того! Зато теперь каждый выворачиваться станет. Им ведь теперь не служить, а отслуживаться надо. Такие, государь, на все пойдут.
Петр Федорович с триумфом вернулся в Петербург. Заговорщики были арестованы. Верные государю люди щедро награждены. Я с нетерпением ждал, когда государь вспомнит обо мне. Напрасно. Батюшка неопределенно пожимал плечами. Он вообще считал, что я все придумал, хотя были люди, видавшие издалека, как я ехал в свите государя. Его, правда, сильно смутил человек, приехавший от господина Глебова и отобравший у меня перстень. Он даже обеспокоился, что перстень, о котором я промолчал, был украден мною. Человек Глебова его успокоил и даже вручил от имени своего господина деньги за мою услугу. Сколько — не ведаю, потому что все тут же провалилось в карман подобревшего батюшки.
Граф Алексей Орлов
Матушка лечила мою обиду бесхитростно — правдивым признанием:
— Ишь чего выдумал, государь ему обещал... О нашем брате большие господа вспоминают лишь тогда, когда что-то надобно принести или убрать.
Через четыре дня в закрытой карете во флигель дворца привезли арестованную императрицу Екатерину Алексеевну. Я об этом узнал от своей матушки, которой приказали прислуживать императрице. Матушка была сильно напугана. Строгости во флигеле были очень большие, и ее не всегда отпускали на ночь, из-за чего мне добавилось хлопот по дому. Особенно докучала работа на огороде. Матушка наказывала мне каждый день обирать с листьев гусениц, дергать сорняки и поливать гряды. За этой работой меня и застал Глебов. Я тащил свое неизменное ведро, когда услышал его насмешливое:
— Ты, кажется, никак не расстаешься со своим ведром? А между прочим, государь про тебя справлялся (у меня заколотилось сердце). Правда, теперь он вновь не пьет воду... Вообще тебя надобно выпороть розгами. Признайся, плут, ведь ты хотел утаить кольцо?
— А я тогда рубль перевернул. Государем... решкой вверх! — неожиданно выпалил я.
— Перевернул?! — Глебов поддел пальцем мой подбородок, внимательно посмотрел в лицо. — А ты плут больше, чем я думал... Ловко! Выходит, государь тебе обязан престолом, а я — лентой, — Глебов усмехнулся. — Долг платежом красен. Видно, придется тебя с собой брать. Ввечеру приведешь отца ко мне во дворец. Скажешь, я велел.
— А у меня матушка там. При государыне... узнице.
Кавалер строго посмотрел на меня.
— Тебе про то знать не надобно. Впрочем, я туда все равно иду, так что ступай со мной.
Я скоро спрятал ведро в кусты и вприпрыжку побежал за господином Глебовым.
Флигель был окружен часовыми. Однако нас они пропустили беспрепятственно, не спросив пароля, — так был важен сенатор. В доме я принялся оглядываться в поисках матушки: уж очень мне хотелось, чтобы она увидела меня с господином Глебовым. Но матушки не было. Зато в зале на первом этаже за картами сидели гвардейцы. Я узнал их. То были офицеры, про которых государь сказал, что у них рожи разбойные. Лицом к двери сидел мрачный Алексей Орлов. На нем был не мундир бригадира с золотым шитьем, а все тот же измятый и поношенный гвардейский мундир с приколотой государевой персоной. Брильянтов на персоне не было. Выковыренные из гнезд, они россыпью лежали перед поручиком. Проифываясь, Орлов ими расплачивался.
— Не желаете ли составить нам компанию? — предложил Глебову один из игроков.
— Благодарствую, князь, я сегодня не расположен. Как императрица?
— Печальна и скучна. Просила книги. Мы дали.
— Опять нейдет. Что за день такой! — Алексей Орлов раздраженно кинул карты на стол. — Что слышно о брате, Николай Иванович? Вы обешали испросить ему прощение.