Строминджер и Вафа даже «подправили» самого знаменитого физика наших дней. По мнению Хоукинга, любая информация, попадающая в черную дыру, безвозвратно гибнет. Однако из М-теории явствовало, что информация накапливается во внутренней структуре р-бран, то есть теоретически она сохраняется. Впрочем, этот вывод не доказывает ни правоту Строминджера, ни ошибочность взглядов Хоукинга: одна теория была поверена другой, но ни одна — практикой. Зато подобную проверку сколько раз проходила Стандартная модель физики!
Итак, окончательно правота «теории струны» может выясниться лишь в лаборатории. До тех пор, пока опытным путем не удастся хоть косвенно подтвердить эту теорию, она останется блестящей игрой ума.
Да, мы не можем строить ускорители длиной во всю Галактику, чтобы исследовать «музыку невидимых струн». Да, нам никогда не заглянуть в таинственный «черный ящик», где хранится опись мельчайших элементов природы. Однако уже в ближайшие годы можно начать проверку предсказательной способности этой теории. Так, она предполагает существование суперсимметричных частиц (см. «Селектроны, струны и симметрия» в «Знание — сила», 2002, № 8). Если созданные ей фантомы преспокойно живут, значит, на теорию можно полагаться. Подлинная модель Вселенной потому и будет называться подлинной, что станет предсказывать еще неведомые феномены, как Периодическая таблица Менделеева прогнозировала свойства неоткрытых химических элементов.
В апреле 2006 года в ЦЕРНе, знаменитом швейцарском Центре исследования элементарных частиц, вступит в строй новый коллайдер. При столкновениях частиц на нем будет выделяться достаточно энергии — порядка тысяч миллиардов электронвольт, — чтобы получить суперсимметричные элементарные частицы Возможно, в ближайшее десятилетие их удастся обнаружить. Тогда, наконец, ученые выберутся за пределы Стандартной модели мироздания.
Подобное открытие может прояснить структуру Вселенной. Согласно теории, самая легкая суперчастица должна быть стабильной. Значит, таинственная темная материя, возможно, состоит из таких частиц. Открытие суперсимметрии придаст новый импульс поискам всемирной формулы мироздания.
В любом случае можно поверить в прозорливость Эдварда Уиттена, сказавшего, что в ближайшие полвека теория струны будет так же определять развитие физики, как в последние полвека его определяла квантовая теория.
Адреса в «Интернете»:
mw.theory.crttech.edu/people/jhs/strings
mw.superstringtheory.ccm
Ап Бухбиндер
Новая глава биологии
Последние исследования вносят отрезвляющую ноту в охватившую мир эйфорию, связанную с расшифровкой человеческого генома.
Похоже, что хотя наследственная информация действительно передается с помощью генов и именно они играют главную роль в эволюции видов, не все строение организма закодировано в молекулах ДНК. Огромную роль в формировании жизни играют, например, сахара.
Мы привыкли думать, что сахар нужен для сладости — чая, кофе, пирожных. Но ученые знают, что простые сахара могут соединяться в гигантские молекулы, именуемые сложными сахарами, конкурирующие с ДНК и протеинами в своих размерах и сложности. До недавнего времени биологи полагали, что живые организмы используют сахара как самый дешевый источник энергии (в виде гликогена) для построения клеточных стенок (в форме целлюлозы) или в качестве этакой «декорации» на поверхности клеток. Но сейчас выясняется, что эта «декорация» значительно важнее, нежели сахарная глазурь, украшающая пирожное.
Исследования показали, что сахара, покрывающие поверхность клеток или присоединенные к крупным биологически активным молекулам (как, например, гепарин к фактору роста), участвуют почти во всех аспектах биологических процессов.
Это — опознание патогенов, свертывание крови, регуляция длительности жизни гормонов в крови, проникновение спермы в яйцеклетку, управление эмбриональным развитием. Они действуют так же, как сигнальные «флажки», управляющие движением клеток и белков в теле.
Биологи только начинают постигать действие этих сахаров, но уже сталкиваются с необходимостью пересмотреть установившиеся взгляды на то, как «работает» жизнь. Так, Геральд Хард, биохимик из американского университета Джонса Гопкинса в Балтиморе, заявляет, что «новому направлению принадлежит будущее. Мы не сможем понять иммунологию, нейрологию, биологию развития или болезни, пока не овладеем гликобиологией. Она находится сейчас на переднем крае развития биохимии, на том уровне познания, где ДНК находилась в 1950 году».