Во-первых, дрейфующие ледяные острова с их характерной волнистой поверхностью, что в наше время было подтверждено аэрофотосъемкой, с чем согласны самые ярые противники Кука. По данным Кука, поперечник такого «острова» (точнее, плоского низкого айсберга) можно оценить величиной в пределах 60 километров — несколько больше, чем современные дрейфующие ледяные острова. Возникнув в начале XX века в связи с подъемом уровня Мирового океана, во времена Кука они были еще молодыми, неразрушенными природными объектами. Интереснее другое — Кук первым отметил их ледниковое происхождение, принятое в современной науке.
Во-вторых, дрейф льдов, в системе которого проходил полюсный маршрут. Поскольку один из дрейфующих ледяных островов Кук посетил дважды в апреле 1908 года с интервалом в 11 дней, очевидно, скорость его дрейфа на северной ветви находится в пределах 5 километров в сутки — причем существование указанной системы дрейфа было предсказано еще в 1909 году А. В. Колчаком.
Интенсивные подвижки льда на южной ветви указанной системы дрейфа привели к разрушению снежных хижин-иглу 25 и 28 марта 1908 года на пути к полюсу. Оценку подвижек можно получить, исходя из наблюдений Кука, который после наблюдений 24 мая дошел к 4 июня (то есть спустя 11 суток) ло пункта в 70 километрах западнее мыса Столуэрти. Примем, что одна половина последней величины — неверная поправка Пири по наблюдениям 1906 года, а другая — сам дрейф. Остальное — арифметика: 35 км : 11 суток = 3,3 км/сутки, причем в юго-западном направлении, как в «Атласе Арктики». Придумать такое?..
В-третьих, снегонакопление на Северном полюсе. Кук отрыл здесь мелкий шурф глубиной 15 дюймов, или 38 сантиметров, хотя и не измерил плотности слагающей тол ши, которая, судя по многочисленным позднейшим измерениям, в среднем может быть принята 0,35 г на 1 куб. см. Тогда запас влаги здесь (в твердом виде), начиная с августа прошлого года (то есть практически за девять месяцев), составит 38 см на 0,35 r/куб. см = 13 см, что опять близко к годовому запасу по «Атласу Арктики». Опять придумал, чтобы доказать свое достижение полюса? Этот перечень можно было продолжить, но возникает вопрос — а судьи кто?
Прежде всего, элита общества с ее возможностями прессы, для которой Пири был ближе как представитель американского истеблишмента того времени, более того — как государственный служащий. Кук же — даже не стопроцентный американец. Интересно, что в 30-е годы, издав Пири и отказав в этом Куку, советские издатели погрешили против классового подхода.
Главными судьями в научном споре должны были выступать специалисты, которым пришлось ждать необходимой информации в пользу Кука сорок лет — он слишком опережал свое время. А для общества в его отношении к исследователю это не первая и не последняя ошибка. Таков удел исследователя на службе обществу, где он выполняет роль разведчика будущего, а риск — удел разведчика. В конечном итоге, «аборигены съели Кука» за то, что он слишком опережал события науки, тогда как Пири с его стремлением к триумфу в этом конфликте явился только поводом. Поэтому личная трагедия Кука — это прежде всего общественная драма.
История освоения Арктики полна драматических страниц.
Одну из них открыл перед читателями В. Корякин. Маниакальное стремление достичь высшей северной оконечности Земли, того места, где сходятся все меридианы, откуда в любом направлении — только юг, овладевало многими людьми. Арктика безудержно манила к себе исследователей, но она же и отняла у многих из них жизнь.
Нам показалось интересным привести здесь стихотворение Иосифа Бродского, никогда не бывавшего в Арктике, но гением великого поэта почувствовавшего силу этого притяжения.
И. Бродский
Полярный исследователь
Все собаки съедены.
В дневнике не осталось чистой страницы.
И бисер слов покрывает фото супруги,
к ее щеке мушку даты сомнительной приколов.
Дальше — снимок сестры.
Он не щадит сестру: речь идет о достигнутой широте!
И гангрена, чернея, взбирается по бедру, как чулок девицы из варьете.
22 июля 1978
Михаил Вартбург