О том, что Россия становится постиндустриальной страной, можно будет говорить, когда российские специалисты (пусть и с американской грин-картой в кармане) начнут патентовать в Европе свои изобретения, российских профессоров будут приглашать для чтения лекций в американских университетах, права на издание книг российских авторов начнут оспаривать друг у друга западные издательства. Когда российские модельеры (а не модели) покорят мир высокой моды. Когда концерн BMW, недавно начавший штамповать на всех своих изделиях единую надпись «Made by BMW», решит, что следует отказаться от этой практики, подчеркнув особо высокое качество части своих машин надписью «Made in Russia». Мир начнет воспринимать Россию как постиндустриальную страну только тогда, когда он увидит в россиянах представителей постиндустриального мира. Поэтому, когда вы говорите о том, что у нас есть преимущества, открывающие нам путь в постиндустриальное «завтра», мне в первую очередь хочется спросить не о том, какие это «преимущества», а о том, кто эти «мы».
— Что же, на ваш взгляд, необходимо сделать России, чтобы обрести достойное будущее?
— Это, пожалуй, самый неудачный вопрос в нашем разговоре. России не нужно делать ничего; делать что-то нужно россиянам. А стремиться к достойному будущему бессмысленно; каждый народ неизбежно обретет будущее, которого он достоин.
Аркадий Самохвалов
Мы не используем собственных преимуществ
За последние десять лет государство не сделало ничего для того, чтобы страна вошла в постиндустриальный мир, считает бывший первый замминистра экономики в правительстве Е. М. Примакова.
— Раньше общество так было выстроено, что носителем знания была только меньшая его часть. А теперь возможность стать носителем знания открывается перед очень многими. Раньше государство не занималось человеком как основным своим ресурсом. Теперь у него просто нет иного выхода.
При советской власти некоторые черты нового общества мы имели. Массовое образование, медицина, человек как таковой объявлялся высшей ценностью, а его развитие — главной целью общества. Несмотря на то, что гражданских свобод и гражданского общества не было, такая человеческая составляющая в социализме присутствовала и в общем-то его украшала.
— Насчет человеческой составляющей социализма в нашем советском варианте с вами можно поспорить, даже если изъять из обсуждения самый людоедский его период. Демагогия «все для человека, все во имя человека» характерна, кажется, для политиков любой ориентации. При советской власти все соки из общества высасывали не забота о людях, не образование и медицина, а военно-промышленный комплекс.
— Это правда, но не вся. Мы никогда не были страной богатой, но по некоторым признакам походили именно на богатые страны и уж заведомо обгоняли тех, кто экономически был с нами на одном уровне. Это касалось далеко не только атомного оружия и полетов в космос. Когда рухнул железный занавес, мы смогли убедиться, что наша система школьного образования вполне выдерживает конкуренцию с образованием в самых богатых странах и уж заведомо не хуже, чем в Америке. По количеству учителей, врачей, поликлиник и больниц, театров и кинотеатров, домов пионеров, клубов юннатов и так далее, и тому подобное на тысячу населения, то есть по накопленной материальной базе для здоровья и развития человека, мы были совсем не в таком уж плохом состоянии.
— Но если вспомнить нищенскую зарплату учителей и врачей, неуклонную деградацию массовой школы именно потому, что ее финансировали «по остаточному принципу», то есть тем, что осталось от ракет, танков и доменных печей, устаревавших прежде, чем их построят, мы недолго бы оставались на этом уровне.
— Тем не менее мы были на нем вплоть до перехода в иное, уже не социалистическое качество.
— Ну да, и все делалось по плану, и мы навыпускали столько инженеров, сколько никому не снилось и никому не надо, и малышки с полным средним образованием приходили на завод, который мог им предложить только работу; вовсе не требующую такого образования, и социологи уже в середине семидесятых говорит, что это большая проблема — разрыв между образованием и потребностью в нем родного производства.
— Вы говорите о противоречии, которое было заложено изначально в социалистическую систему и экономику. Торжествовал только середняк. Этому середняку было дано очень многое. Но все важные решения принимались только на верху пирамиды и спускались вниз, а система эта так была устроена, что наверх выкидывались как раз середняки, серые — это свойство социалистической системы. Именно они формировали и потолок, и будущее страны, и то, чем все закончилось.