Вы обратили внимание, кто начал быстро подниматься после дефолта? Пищевая промышленность, к примеру, — это как повышение эффективности переработки сырья с изменением ассортимента выпускаемой продукции. Современная биотехнология позволяет в корне изменить ситуацию, при которой мы 30 — 40 процентов белка пускаем в отходы при переработке мяса. Глубокая переработка — это и зерно: до сих пор производство спирта у нас является самоцелью. Уже в Китае спирт — побочный продукт технологий, направленных на получение тех же белковых продуктов. Биотехнологии — это способ выхода совсем на другой уровень добавленной стоимости и в производстве целлюлозы, и бумаги, да чего угодно. Вроде бы все само собой разумеется, но в государственную политику углубленная переработка так и не выбилась.
Государство должно заставлять этим заниматься. Каким образом? Если ты неэффективно используешь сырье, на твое место должен прийти другой, кто будет это делать лучше, и не потому, что этот другой чей-то сват и брат, чей-то ставленник, а потому, что так выстроены экономические «правила игры»: перерабатывать сырье должно быть выгоднее, чем вывозить его «сырым». Только в таком случае эта самая глубина переработки увеличится. Но у нас до сих пор вывоз сырой нефти за рубеж выгоднее, чем ее переработка. Мы своих нефтяных монополистов не давим, не создаем конкурентную среду, которая заставляла бы их действовать и в интересах общества, и в конечном счете в интересах их самих.
Это наш ресурс, наш потенциал. И опять: будет глубокая переработка — понадобится наука, будет развиваться производство технологического оборудования, будут хорошие рабочие места...
Наконец, третье — культурный и научный слой, который у нас еще остался и которому пока некуда включиться. Так вот, если внятная и последовательная государственная политика будет нацелена хотя бы на эти две точки роста, появится поле деятельности и для них, и они начнут развиваться.
Но и тут не все сделается само собой. Например, такая частная вещь, как право на интеллектуальную собственность: механизм защиты этих прав разный в разных странах, но у нас-то нет вообще никакого. Государство должно защищать не права научного учреждения, не свое, государства, а именно право человека — создателя этой самой интеллектуальной продукции. У нас масса захиревших институтов, но там осталось какое-то оборудование, там работают люди, которым мы не можем дать ни зарплаты, ни квартир; так дайте им хотя бы право обладания их интеллектуальной собственностью, ими созданной, чтобы они по результату имели перспективу что-то получить хотя бы в будущем. Чтобы каждый знал: эта его собственность так защищена, что если даже не он сам, так хоть дети или внуки смогут воспользоваться результатом его работы.
Мы сквозь пальцы смотрели на «прихватизацию» и устроили всемирную распродажу накопленной интеллектуальной продукции, прежде всего научно-технической, которая по праву принадлежала обществу. Даже государство попыталось влезть в эту торговлю, образовав специальную структуру при Минюсте для такой торговли. Кончилось тем, что директора институтов свалили туда тома научных разработок — и ничего не вышло, потому что единственный человек, который может объяснить, что там и зачем, — сам создатель. Но ведь государство должно защищать конкретного человека от институтов, комитетов, разных ВПК в их неудержимом стремлении «попользоваться», «присосаться».
То, что я говорю, и должно стать стратегией развития экономики российского государства. Это определение каких-то мест, точек, в которых мы конкурентоспособны. Это четкое представление, почему эти конкурентные преимущества могут сработать. Это понимание того, почему и как придут инвестиции в страну. Это создание условий, в которых экономически выгоднее работать именно в этих направлениях, поскольку именно они дадут толчок всему остальному. Наконец, это последовательная, открытая и всем понятная политика конкретного правительства на конкретном отрезке времени, которая обеспечит населению реальную перспективу улучшения благосостояния, возможность каждому человеку стать полновесным гражданином, раскрыть свой интеллектуальный потенциал.
Без этого мы не сможем стать одной из постиндустриальных стран, хотя в принципе у нас такая возможность есть. Пока есть.
Во Всем Мире
Недавно германским ученым Марии-Регине Кула и Мартине Поль была вручена в Берлине Германская премия будущего.