Понятно, что после «Правды» остальные газеты тоже не скупились на заголовки: «Снайперы атомного ядра», «Новая эпоха в физике», «Мировая победа советской науки», «Прыжок в будущее». Их общий восторженный тон — советские ученые идут нога в ногу с мировой наукой, и началась новая эпоха абсолютно неограниченных перспектив в физике. Актовый зал Промакадемии не мог вместить всех желающих попасть на лекцию о расщеплении ядра, которую читал Антон Вальтер, — люди, обычные харьковчане, стояли даже в коридорах и вестибюле! Реакция же физиков была более сдержанной.
Лев Ландау, например, заявил: «Нужно признать, что у нас нередко приходится слышать относительно той или другой работы, даже посредственной, что она опережает западноевропейскую науку и так далее. Напомню здесь известный пример с телеграммой.., адресованной товарищам Сталину и Молотову по поводу достижений в расщеплении атомного ядра. Повторение опыта Кокрофта и Уолтона, которое в дальнейшем не привело к каким-либо особенным результатам, было в этой телеграмме выдано за какое-то громадное достижение науки, чуть ли не опережение работы Кавендишской лаборатории во главе с Резерфордом». А на институтском вечере самодеятельности Лев Давидович со сцены с серьезнейшим видом уведомлял зрителей об успехах своих студентов и предлагал послать телеграмму товарищу Сталину такого содержания: «Продифференцировали синус, получили косинус, работы продолжаются».
Можно согласиться, что тот конкретный эксперимент с расщеплением атомного ядра в Харькове не имел особого научного значения. Однако он, безусловно, повлек за собой важнейшие последствия для организации советской ядерной науки и воплощения советского атомного проекта. Да и в целом для истории страны. Что касается Харькова, то благодаря этому событию ядерная физика в УФТИ заняла главенствующие позиции. Наркомат тяжелой промышленности, в ведении которого тогда был институт, выделил средства на строительство нового высоковольтного лабораторного корпуса и сооружение экспериментального электростатического генератора, который несколько лет был единственной установкой в Союзе, пригодной для получения так называемых ядерных констант, необходимых для разработки атомной бомбы. А директором УФТИ в 1933 года был назначен один из героев события — Александр Лейпунский.
Легендарный корпус довоенного УФТИ, где был проведен эксперимент по расщеплению, сохранился и сейчас. Фактически это здание с мемориальной доской является музеем физики, а нынешний комплекс зданий ННЦ «Харьковский физико-технический институт» располагается в поселке Пятихатки на окраине Харькова.
Казалось, наука Харькова была на подъеме. Как вспоминает будущий изобретатель атомной бомбы Владимир Шпинель, «молодой теоретик Евгений Лифшиц в первый день моего приезда в Харьков сказал: «До сих пор был кембриджский период в развитии физики, а теперь настает харьковский»».
Увы, по разным причинам этого не произошло. Исследования атомного ядра с искусственно ускоренными частицами были перенесены в Ленинград, где была организована лаборатория во главе с Игорем Курчатовым. Специалистам УФТИ впервые поручили секретные технические разработки военного характера — генераторы коротких волн для радиолокаторов, кислородные приборы для высотных полетов, авиационный двигатель. работающий на жидком водороде и так далее. К тому же в 1934 году вместо отбывшего в длительную зарубежную командировку Александра Лейпунского директором УФТИ назначили некоего Семена Давидовича, который не имел никаких научных степеней и не опубликовал ни одной научной работы. С его приходом в УФТИ, который к тому времени все еще оставался островком свободы в море сталинской деспотии, пришли другие времена.
И. В. Обреимов. 1960 г.
Л. П. Капица и Л. Д. Ландау. 1968 г.
Для обеспечения абсолютной секретности работ институту было приказано пересмотреть весь личный состав и ввести ряд ограничений. Другими словами, провести «чистку» и ввести режим. Вольнолюбивые физики УФТИ поначалу пробовали было шутить по этому повещу. Ольга Трапезникова, например, цепляла выданный ей пропуск к ошейнику собачки, с которой ходила на работу. Ландау и Хоутерманс прикрепляли пропуска к своим спинам, а то и пониже. Но очень быстро стало не до шуток. Сталинские репрессии дошли и до УФТИ. Сначала НКВД арестовало одного из сотрудников Ландау, правда, после протестов молодого человека по фамилии Корец выпустили, но это был лишь временный успех. Отныне и надолго девизом дня стала «революционная бдительность».
Как ни печально об этом говорить, в своих целях НКВД и партийное руководство Харькова умело разжигали и использовали различные конфликты внутри института: между ядерной физикой и физикой низких температур, теорией и экспериментом, экспериментальной и прикладной физикой. И вечную, как мир, борьбу бездарностей с талантами.
В 1937 году НКВД арестовало физика, начальника строительства Исследовательской станции глубокого охлаждения УФТИ Александра Вайсберга и его друга, химика Конрада Вайсельберга — оба прибыли в Харьков из Вены, спасаясь от фашизма. В защиту Вайсберга выступили известные европейские ученые, в том числе Альберт Эйнштейн и супруги Ирен и Фредерик Жолио-Кюри. Благодаря этим хлопотам Вайсберга в 1940 году прямо из тюрьмы передали в руки... гестапо. Конрад Вайсельберг был расстрелян. Потом были арестованы и расстреляны Лев Шубников, Лев Розенкевич, В. Горский, В. Фомин. Вновь арестован отпущенный было Корец. Депортирован в Германию Фриц Хоутерманс. Арестованы, правда, спустя время выпушены Иван Обреимов, Александр Лейпунский, Лев Ландау. Всего были расстреляны восемь человек, столько же осуждены на разные сроки.
Сооруженный в 1928 году ведомственный жилой дом возле УФТИ, где жил весь цвет украинской физики, дом, где гостили у своих коллег будущие нобелевские лауреаты Н. Бор, Д. Кокрофт, П. Капица, Н. Семенов, В. Гейзенберг, П. Дирак, И. Тамм, И. и Ф. Жолио-Кюри, опустел. Счастливый период УФТИ закончился. А в сентябре 1937 года в Москве состоялась И Всесоюзная конференция по физике ядра, участники которой обратились со словами пылкого приветствия к товарищу Сталину и товарищу Молотову. В тексте, в частности, есть и такие строки. «Успешное развитие советской физики происходит при общем упадке науки в капиталистических странах, где наука фальсифицируется и ставится на службу усилению эксплуатации человека человеком, грабительским войнам и так называемому научному обоснованию идеализма и поповщины. Подлые агенты фашизма, троцкистско-бухаринские шпионы и диверсанты... не останавливаются перед какой-либо мерзостью, чтобы подорвать могущество нашей страны... Враги народа проникли и в среду физиков, выполняя шпионские и вредительские задания в научно-исследовательских институтах... Вместе со всеми трудящимися нашей Социалистической родины советские физики еще теснее объединятся около партии и правительства, около нашего родного и великого вождя товарища Сталина...»
Нильс Бор
Наверное, невозможно сказать, кто именно изобрел атомную бомбу. После открытия реакции деления ядра урана с последующим излучением нескольких вторичных нейтронов физикам стало ясно, что в уране возможна цепная реакция с выделением огромного количества энергии. Но факт остается фактом — в СССР в 1940 году харьковские ученые, сотрудники УФТИ, официально подали заявки на изобретение этой бомбы и получили авторские свидетельства. Следовательно, формально они и ярляются изобретателями.