Нет, воистину, кого только Россия в своем непостижимом альтруизме не "раздарила" миру в начале прошлого века.
Анатолий Цирульников
Якутская ходьба как профилактика остеохондроза
Первый и второй очерки - см. "Знание - сила" № 7 и № 8 за этот год.
Когда у Бугаева возникла идея создания национальной якутской школы по способу мышления и деятельности, а не по набору предметов, и он стал вникать в структуру языка, то вспомнил про шаманские тексты. Их привез в Институт усовершенствования учителей, где тогда работал Бугаев, молодой аспирант из Ленинграда Егор Малышев. И стал, как сам говорит, заниматься шаманизмом "в педагогическом плане".
"А почему шаманизмом?"
Структура речи проявляется в структуре языка. Один заикается, другой шепелявит, третий много читает, у четвертого — лексический запас, как у Эллочки Людоедки. Языки бывают разные: естественные и искусственные (на основе естественных, но гораздо проще, например, дорожные знаки), вторичные моделирующие (на основе естественных, но гораздо сложнее — художественная литература, искусство) и т.д.
Бугаев взял язык художественной литературы (он же филолог, занимался структурой поэтического текста) и стал дробить дальше.
Художественные тексты делим по времени написания. Стал думать, какие тексты взять, — современные или из прошлого? В современных очень много влияния других культур, а ему нужно было более-менее в чистом виде — значит, прошлое. А там опять раздваивается: народные, фольклорные тексты и "писательские".
В писательских много личностного, субъективного. В героическом эпосе Олонхо, вершине фольклорных жанров, оказалось десять вариаций. А он искал базовую структуру, и тут вспомнил про те тексты Малышева, шаманские заклинания. Взял их. Но поставил себе жесткое условие: ничего магического — только структура.
И вот его рабочая гипотеза: если по шаманским текстам смоделировать структуру родного языка, то получится как бы, что мы смоделировали этнический тип мышления. И если к этой модели прибавить что-то личностное — интерпретации учителями предметов плюс мировое, общечеловеческое — и все это свести к некой педагогической технологии, это и будет национальная школа по способу деятельности, а не по набору предметов.
Потому что школа, в которой хоть сто часов изучай родной язык, она не будет национальной, если в ней нет особенного способа деятельности.
Искал и другие, параллельные ходы. Обращался к этнокультурным, этнопсихологическим исследованиям. Смотрел, как изучали национальный характер: через психические процессы, адаптивные механизмы, эмоциональные установки, институциализированное поведение... Его-то интересовала вполне практическая проблема — первый социальный институт, куда приходит ребенок, детский садик, школа. Ребенок приходит в институты, которые не соответствуют его этническому типу мышления. Необходимо создавать другие, которые бы соответствовали.
Размышлял о мышлении западном и восточном.
"История — результат проявления универсального закона, а не результат творения, как в европейской традиции.
...Мудрецы — это носители и хранители высшего знания, этических идеалов... К высшему знанию ничего нельзя прибавить по существу. Его можно лишь бесконечно истолковывать..."
Это из его рабочих тетрадок.
На кого опирался? Бахтин, Библер, Хайдеггер (прозванный "коренным зубом европейской философии"), в какой-то мере, говорит, Камю и, может, даже Сартр как экзистенциалист. Из русских — библиофил Николай Александрович Рубакин. Конечно, окружение Льва Гумилева и те, от кого он пошел, — Вернадский, Чижевский... Окружение психолога А.А. Леонтьева и те, которые занимались этнокультурной основой речи, — для него важна речь.
А еще у него засело вопросом в подкорке: кто такие якуты, "урангхай- сахалар", откуда пришли? Версий много. Одни показывают на древних тюрков, на жаркие монгольские степи. Другие подмечают, что ландшафты эпоса Олонхо напоминают предгорья Памира и вершины Гималаев.