В России, на Украине и в Белоруссии квинтэссенцией праздничного «ничегонеделания» стало Благовещение (7 апреля): нельзя было не только работать, но даже причесываться, готовить, носить воду, мыть или стирать. Говорили, что в этот день «птица гнезда не вьет и девка косы не плетет». Сам этот праздник, светлый и радостный в христианской традиции, в народном календаре приобрел черты мифологического существа, едва ли не демона, от которого исходила опасность. На севере России о Благовещении говорили: «Его не как праздник отмечают, его опасаются. В этот день овец не стри1ут, первой день на работу не выходят, коров не выпускают». А на Украине рассказывали: «Он [праздник] такой, что может наказать; на него нельзя работать». Благовещение считалось днем несчастий, ссор, скандалов и недоразумений, в том числе и чисто житейских. Поэтому люди старались провести Благовещение в покое, не покидая дома, в тишине и бездействии.
Все, что каким-либо образом оказывалось причастно к этому дню, было обречено на неудачу. День недели, на который пришлось Благовещение, считался «плохим» в течение всего года: в этот день не следовало начинать никакого хозяйственного дела — ни пахать, ни сеять, ни ловить рыбу, ни охотиться, ни ткать, ни прясть, иначе все получится «паршивым», «червивым» или не уродится вовсе. Благовещение бросало зловещую тень и на ближайшего своего соседа — день архангела Гавриила (8 апреля), тоже ставшего неудачным для каких-либо работ. Даже слово «благовисный» приобрело значение «неблагополучный» или «сумасшедший», и люди верили, что все родившееся в этот день будет не в своем уме: «з благовистнаго теляти добра не жцати» — говорили украинцы о телятах, появившихся на свет на Благовещение. Подобное восприятие Благовещения бесконечно далеко от современного понимания праздника, ведь в этот день возбранялась не только работа как таковая, но и любые формы праздничного досуга и веселья: гуляния, хождение в гости, громкое пение, веселье и многое другое.
Самый строгий праздничный запрет относился к работам на земле: большинство праздников сопровождал запрет пахать, сеять, косить или жать, строить заборы... Эти ограничения были самыми распространенными и неукоснительными, их нарушение грозило самыми тяжкими последствиями. Украинцы и белорусы считали, например, что огораживание (вбивание кольев в землю), строительство дома или какие-либо иные действия с землей на Пасху или Троицу могли «запереть», «загородить» или «застолбить» дождь, вызвать летнюю засуху. Потому односельчане тут же принимали меры, если кто-нибудь вел себя в праздник «неправильно»: ломали не вовремя построенные заборы и обломки выбрасывали за границу селения.
Вербное воскресенье на Кроеной площади. Гравюра из книги А. Олеария
Пляска «Во лузях», (олеография)
Запрет на полевые работы распространялся и на многие летние праздники. В Ильин день (2 августа) или в день св. Пантелеймона (9 августа) категорически запрещалось косить или жать, и, как ни велика была нужда работать в разгар летней страды, люди традиционно воздерживались выходить в поля, боясь кары грозных святых, которые могли сжечь скошенное в этот день сено или снопы хлеба.
Народ вообще наделял время качественными свойствами. Праздники были большие и малые, дни недели и даже время суток — «добрыми» и «злыми», «хорошими» и «опасными». «Плохих» и «вредных» дней и периодов календаря было гораздо больше, чем «добрых».
Было, например,совсем небезразлично, на какой праздник падет твоя смерть. Умерший на святках или на Троицкой неделе мог превратиться в «ходячего покойника», не нашедшего себе пристанища после смерти и беспокоящего живых. А поскольку Пасха считалась в народе добрым и светлым праздником, когда даже грешников в аду не мучают, люди были убеждены, что душа человека, умершего на Пасху или в период от Пасхи до Вознесения, избегнет мук и пойдет прямо в рай, даже если это душа великого грешника. Умерших на Пасху считали счастливыми, а смерть, случившаяся на Пасху, часто толковалась как свидетельство праведности умершего. Праведная жизнь, «хорошая смерть», удача и счастье впоследствии были суждены и тем людям, которые родились в период от Пасхи до Вознесения.
В осмыслении времени вообще и праздничного тоже большую роль играли названия праздников и почитаемых дней. Христианским присваивали имена святых, которым был посвящен праздник. Народные называли, наблюдая за сменой времен года и хозяйственных циклов. Это было не просто обозначение времени (как современные числа и месяцы). Названия праздников наполнялись огромным смыслом, они толковали время жизни традиционного сообщества, напоминали о происхождении праздника, о тех предписаниях и запретах, соблюдая которые человек мог благополучно избежать опасностей и неприятностей. Эти «кирпичики» календарной памяти сохраняли для следующих поколений всю заложенную в них информацию. Святого Пантелеймона в России часто называли «Паликопой» или «Паликопной», связывая его имя со словами «палить» и «копна» и тем самым напоминая о запрете работать в поле в этот день. Праздник Покрова Пресвятой Богородицы (14 октября) повсеместно в России ассоциировался с появлением снега и началом свадебного сезона, что отразилось в пословицах: «Покров-батюшко, покрой землю снежком, а меня, молоду, женишком».