"Глубокоуважаемый Леонид Исаакович!
Я уже давно хотел обратиться к Вам с этим письмом, но некоторая неясность положения удерживала меня. Сегодня, наконец, оно выяснилось настолько, что я имею возможность писать Вам. Речь идет о Вашей кандидатуре на кафедру теоретической физики в Московском Университете. <> Вероятно, Вы на днях получите официальный запрос по этому поводу. Я же, выражая собственное мнение и мнение многих из моих товарищей по Университету, решил обратиться к Вам дополнительно с этим письмом.
Вы, конечно, знаете ситуацию в Московском Университете и знаете тех людей, которые играют там первые роли. Поэтому отрицательная сторона Москвы Вам хорошо известна. Другая сторона дела в следующем: по глубокому убеждению многих из нас, Вы являетесь последней надеждой на оздоровление Физического Института Московского Университета. Только появление такого лица, как Вы, может положить начало формированию кружка людей, желающих и могущих работать, положит конец бесконечным интригам, совершенно пропитавшим всю почву института. Есть немалая группа студентов, жаждущих настоящего научного руководства и несмотря на свою молодость уже разочаровавшихся в теперешних руководителях института.О
Всего хорошего.
Искренне уважающий Вас Гр. Ландсберг"
В Московском университете Мандельштам начал работать осенью 1925 года.
Из "товарищей по Университету", которых упоминает в письме Ландсберг, первым следует назвать Сергея Вавилова. Оба они окончили Московский университет, застали еще П.Н. Лебедева, который покинул университет в 1911 году вместе с группой профессоров. Ландсберг и Вавилов знали не понаслышке, что "Московский университет на долгие годы, до революции, остался без своей коренной профессуры. Вместо выдающихся ученых были приглашены случайные люди" (это из статьи Вавилова).
Революция сама по себе не помогла— первым в университет вернулся и воцарился на физмате Аркадий Тимирязев, "сын памятника", вооруженный революционной политической риторикой и безнадежно отставший от революции, которая шла тогда в физике. Успев получить философское ободрение от самого Ленина, он пытался из "воинствующего материализма" извлечь передовую физику, которая бы заменила трудные для его восприятия теорию относительности и квантовую теорию.
Поэтому Ландсберг и Вавилов — не ученики Мандельштама в прямом смысле. — увидев в нем сочетание научного и морального масштабов, так настойчиво добивались его приглашения в Московский университет.
Когда Ландсберг писал свое письмо, вряд ли он знал, что в 1913 году открытку в Страсбургский университет отправил Эйнштейн: "Дорогой г-н Мандельштам! Я только что рассказал на коллоквиуме о Вашей красивой работе по флуктуациям поверхности, о которой мне сообщил Эренфест. Жаль, что Вас самого тут нет".
Однако Ландсберг, живя в физике, безо всяких архивных свидетельств понимал, что консультант Электротреста — ученый европейского масштаба. Только такой мог вытащить физику Московского университета из трясины научной посредственности и интриг. Не менее важны для этого были и другие качества Мандельштама, о которых Ландсберг сказал 20 лет спустя: "Я был уже не мальчиком, когда впервые встретился с Л.И. Теперь я уже пожилой человек. Но я не стыжусь признаться, что на протяжении двух десятилетий моей близости с Л. И. я, принимая то или иное ответственное решение или оценивая свои поступки и намерения, задавал себе вопрос — как отнесется к ним Л. И. <> Я мог не соглашаться с Л.И., особенно когда речь шла о тех или иных практических шагах, но никогда у меня не было сомнения в правильности морального суждения Л .И. о людях и поступках".
Лишь один из самых первых сотрудников Мандельштама в МГУ был его учеником в обычном смысле слова — Игорь Тамм. Биография Тамма настолько не благоприятствовала научным успехам, что только действительно замечательный учитель мог скомпенсировать жизненные обстоятельства. Тамм окончил Московский университет в 1918 году, когда физика там, по словам Вавилова, "замерла и захирела". Вихри Гражданской войны занесли его в Киев, затем в Крым. И лишь осенью 1920 года он — по совету знакомого — отправился в Одессу к Мандельштаму. "В Л.И. Мандельштаме я нашел учителя, которому я обязан всем своим научным развитием", напишет он два десятилетия спустя.
Из Страсбургской школы физики, основанной Августом Кундтом. вышли В. Рентген (первый нобелевский лауреат по физике). П. Лебедев и Ф. Браун — учитель Мандельштама. С 1903 года Мандельштам работал ассистентом Брауна, в 1913-м получил звание профессора, но в 1914-м, накануне войны, вернулся в Россию.