В метро было непривычно, не по- московскому пусто. У ворот ВВЦ стоял ненужный, нелепый громадный плакат про несостоявшийся День города с заклеенными слепыми строчками: "Отменено", "Отменено". На территорию самого ВВЦ пускали, как на аэродром какой-нибудь, через металлоискатели, просили вывернуть сумки и рюкзаки. С межлавильонных аллей Большого Торжища убрали, опасаясь взрывов, все торговые киоски.
Но странно: стоило едва приблизиться к толпе у входа в выставочные павильоны (Господи, сколько народищу! И не боятся ведь! А газеты писали, будто в этот раз из-за терактов посетителей гораздо меньше, — ничего себе меньше!..) — тревога и тоска словно пропали. Или отступили на задний план. Книги, да еще в изобилии, обладают странным свойством создавать безусловное, очень убедительное чувство полноты и осмысленности жизни.
Книжная ярмарка — в своей хаотичной, крикливой, пестрой избыточности, пусть навязчивой, пусть подавляющей, путь бестолковой, да ведь избыточности же а, значит самой жизни — совершенно сопоставима с миром в целом. Его ведь тоже хочется целиком вместить в себя, и тем неистовее, чем вернее знаешь, что это у тебя все равно не получится. Совершено так же, как в этом самом мире, доставшемся нам в избытке и непонятно зачем, каждый полувслепую протаптывает в этом книжном обилии свои тропки.
Да, плохой из меня сегодня работник. Надо было бы сюда прийти, вооружившись здравой зубастой журналистской критичностью, въедливым скепсисом. Что-нибудь о том написать, что и люди не те, и издания не те, и атмосфера не та (ну нашлись бы основания, честное слово). Не мне ли думалось еще каких-нибудь полчаса назад, что лишь это и конструктивно, что бессовестно чем бы то ни было обольщаться, особенно в наше с вами время, слишком гораздое на злые обманы и самообманы. Так нет же, поди ж ты! Упрямо хочется всех хвалить и всем восторгаться.
Названия издательств звучат, как имена источников смысла, как верные его обещания.
Как всегда, хороши издательства РГГУ, НЛО, "Языки славянской культуры", "Дмитрий Буланин", издательство "Независимой газеты"... Хороши по обшей интонации, по умственному тонусу (а с ним и душевному — это вещи совершенно неразрывные). Общая их черта — интеллектуальная подвижность и дерзость, хочется сказать — молодость. Книги у них яркие, интеллигентные даже на полиграфическом уровне. Выхватывая наугад, РГГУ — один из самых интересных сегодня, по-моему, центров научной и вообще интеллектуальной жизни: два первых выпуска трудов недавно созданной Вяч. Всев. Ивановым Русской антропологической школы, все мыслимые науки о человеке—лингвистика и философия языка, психология и музыковедение, история и теория литературы и науки, фольклора и кино. "Языки славянской культуры" всегда отличались крупностью, неожиданностью и притом основательностью культурологического взгляда. Вот очередное подтверждение: "Мыслящий тростник: жизнь и творчество Паскаля в восприятии русских философов и писателей" Бориса Тарасова. Изящное с некоторыми элитарными претензиями НЛО: толстый том ни на кого, кроме самого себя, не похожего мыслителя Михаила Эпштейна "Знак пробела: о будущем гуманитарных наук". "Негативная идентичность" одного из, по-моему, умнейших современных русских социологов Льва Гудкова. "1де-то в Европе": сборник умных независимо от предмета рассуждения текстов Кирилла Кобрина — историка, писателя и просто человека с острым и прихотливо-точным чувством слова. Это из того, что в рюкзак влезло.
Хороша и академичная, консервативная, правильная и медленная "Наука" (приводит душу в порядок и ставит ее на место!), а главное — ее много: целый угол в 20-м павильоне, можно добрую половину дня только там и ходить. Почти так и получилось. Основательный том "Классическое и современное: этюды по истории и теории социологии" А. Б. Гофмана — судя по выходным данным, прошлогодний, но мне попался почему-то только здесь (когда еще выберешься в "Академкнигу" на Вавилова!), и даже продали со скидкой: павильоны уже закрывались, выгоняли запоздалых покупателей.
Хорош популярный, но от того не менее достойный "Аграф", кстати, пообещавший, да жаль, пока не продававший аж трехтомник писем Андрея Синявского, по моему чувству, одного из самых умных и тонких людей ушедшего окаянного века.
Хороша уральская "У-фактория" — никакой провинциальности: "Галактика Интернет" Мануэля Кастельса, основательное исследование по истории Всемирной паутины, "Кухня и культура" Жана-Франсуа Ревеля —эсссистика о взаимоотношениях гастрономических обыкновений, в основном французских, с культурными нравами.