Михаил Дюрягин. Призывники 1999 года
Физкультурники на Дворцовой площади 19 августа 1945 года
Сегодня можно определенно сказать, что страна, в которой 53 процента населения считают, что Сталин сделал для страны больше хорошего, чем плохого.., не преодолела сталинизм.
Со времени публикации этой статьи прошло 15 лет. Она вошла в золотой фонд журнала "Знание — сила", была несколько раз переиздана. Однако ее судьба оказалась схожа с судьбой "Архипелага ГУЛАГ" А. Солженицына, "Колымскими рассказами" В. Шаламова, повестью "Все течет..." В. Гроссмана Сегодня можно определенно сказать, что страна, в которой 53 процента населения (по данным Всероссийского центра общественного мнения, опубликованным 4 марта 2003 года) считают, что Сталин сделал для страны больше хорошего, чем плохого, а 14 процентов затруднились с ответом, не преодолела сталинизм. На первый взгляд, такой высокий процент людей, мягко говоря, лояльных к Сталину, можно объяснить так называемым протестным голосованием, вызванным глубоким недовольством социально-экономическими последствиями реформ 1990-х годов.
Именно на волне этого недовольства процветают сегодня авторы и издатели многочисленных апологетических сочинений о Сталине. Однако такого объяснения недостаточно. Дело в том, что и сегодня, несмотря на огромное количество литературы и опубликованных документов, налицо дефицит понимания его как личности и как политического деятеля.
Особый интерес в этой связи представляют труды профессиональных историков, работающих в системе Академии, то есть по своему положению обязанных научно подходить к изучению личности Сталина. Далеко ли они ушли в своем восприятии его от Симонова, подготовившего свои заметки 35 лет назад?
К. Финогенов. "И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов и И. К. Рокоссовский на оборонительных рубежах под Москвой", 1943
Да простит меня Леонид Михайлович, но я решила последовать его примеру и не только использовала его заголовок, но и взяла за основу своей статьи книгу, правда, не К.М. Симонова, а В. А. Невежина "Застольные речи Сталина" (М., 2003). Она представляет собой публикацию 119 источников 1933 — 1952 годов. Помимо архивных документов, в сборник включены газетные материалы и ранее публиковавшиеся отрывки из воспоминаний и дневников советских и зарубежных государственных, военных деятелей, дипломатов и переводчиков — В. Андерса, Ш. де Голля, М. Джиласа, Г.М. Димитрова. У. Черчилля, В.А. Малышева, В.М. Бережкова, В.Н. Паатова и других.
Скажу сразу: у В.А Невежина нет ни одной ссылки на статью Баткина. Трудно представить, чтобы он не знал этой статьи. Ее повторная публикация есть в широко известной книге "Осмыслить культ Сталина" (М., 1989), пройти мимо которой в те годы было невозможно. Значит, знал, но проигнорировал. Почему? Потому что такое видение Сталина не нравится Невежину, но критиковать Баткина он не стал, поэтому предпочел статью "не заметить". Однако его раздражение подобным восприятием Сталина проявилось, в частности, в следующем пассаже: "И. В. Павлова, характеризуя атмосферу "дружеских ужинов" на даче И. В. Сталина, сделала безапелляционный вывод, что преобладающими на них были отношения "братвы"". По мнению Невежина, такие высказывания уводят от понимания сталинских застолий (называемых в книге по-научному "симпосионами"), от восприятия их как одной из составных частей сталинского "сценария власти". Ему не нравятся и другие высказывания, которые формировали, по его словам, "превратные представления о застольях Сталина". Как правило, это свидетельства, изображающие Сталина и его соратников в весьма неприглядном виде. Невежин пишет: "Во время застолий, — утверждал Марьямов, — они якобы пели непристойные частушки, не стесняясь и нецензурных выражений, "развлекались" тем, что "незаметно" (sic. — В.Н.) подкладывали торт на сидение стула кого-либо из гостей, поднимавшегося для провозглашения тоста, и т.д., и т.п. в том же духе". По мнению Невежина, "подобные характеристики кремлевских приемов И В. Сталина основаны главным образом на воспоминаниях их участников, которые по разным причинам (одни, поскольку покинули СССР и стали "невозвращенцами", другие, оставшиеся на родине и пережившие распад Советского Союза, в силу того, что их свидетельства оказались востребованными на волне антисталинской кампании 1990-х годов) были в них весьма критичны". У Невежина прямых свидетельств такого рода в книге нет, есть только несколько критичные по тону воспоминания Д. Р. Рогаль-Левицкого и раннего М. Джиласа, но они в обоих случаях оговорены. В первом случае Невежин пишет, что Рогаль- Левицкий, который оставил свидетельство о том, как пили и общались между собой Сталин и его соратники, "субъективен в своем восприятии происходящего", а во втором, что в этом отрывке воспоминаний М. Джиласа "преобладают оценочные суждения (например, о механизме формирования сталинского "культа личности"), текст изобилует ретроспективными экскурсами в будущее советско- югославских отношений". Вместе с тем заведомо ангажированные воспоминания 1930-х годов, собранные А. Фадеевым и опубликованные в виде отдельного сборника к 60-летию Сталина, цитируются без всяких оговорок.