Что можно сказать в этом контексте о России? Страна пережила огромный шок, столкнувшись с тем миром, который она для себя открыла в начале 90-х годов: Россия никогда не была проводником глобализации. Экспансия Российской империи и Советского Союза была уникальной: захваченные и освоенные территории никогда не считались здесь колониями, а были территорией страны. Так что отношения кремлевской власти, допустим, со среднеазиатскими республиками совсем не были похожи на отношения Англии начала XX века с Малайзией. Это имело очень большие последствия.
Выход СССР на мировую арену в качестве одного из субъектов «холодной войны», попытка закрепиться в Эфиопии, Намибии, Анголе, Никарагуа, на Кубе были примерами псевдонеоколониатьного поведения в самом прямом смысле слова. Даже американцы, которые поддерживали, скажем, режим шаха, не пытались создать в Иране какой-то аналог Техаса. А советская экспансия была иной. Мы пытались воспроизвести на чужой земле свои порядки, экспортировать их так, как это делали в свое время англичане, французы, бельгийцы, но только мы делали это на 100 лет позже и в условиях, когда не было никаких шансов на успех. Советский Союз пытался заниматься политической экспансией в экономическую эпоху, что было безнадежно. Он потратил огромные силы на то, чего можно было добиться гораздо меньшей ценой. Плановая система никогда не была экономической; по сути, она отрицала законы свободного рынка. Советские полуколонии на территории всего мира, как и сам СССР, тоже развивались вопреки требованиям глобализации. Не случайно сегодня среди самых несчастных стран — именно те, которые по 20-30 лет своей истории потеряли на следование советскому опыту. Ангола, Эфиопия, Мозамбик — это, к сожалению, самые отсталые страны мира.
В итоге мы не получили тех преимуществ, которыми до сих пор располагают бывшие метрополии и бывшие колонии. По сей день существует британское сообщество наций, сообщество франкоговорящих и даже испаноязьгчных государств. Их связи считаются слабыми, но, на самом деле, они достаточно серьезны — как с экономической, так и с политической точки зрения. Франция ежегодно расходует около полутора миллиардов евро только на дотации странам зоны франкофонии. Когда в начале 60-х годов американцы блокировали режим Фиделя Кастро и все американские государства, вся Европа разорвала дипломатические отношения с этим режимом; единственным, кто принял его и поддержал, был совсем не коммунист, а диктатор Испании генерал Франко, потому что это была испаноязычная страна, бывшая колония Испании, за которую она несла определенную историческую ответственность.
Совершенно неожиданно для себя и с очень тяжелым наследием Россия попала в фазу уже продвинутой экономической глобализации. Под тяжелым наследием я подразумеваю в первую очередь экономику сугубо индустриального типа, в значительной мере сосредоточенную в сырьевом секторе, экономику, лишенную серьезной рыночной мотивации. Впрочем, последние 10 лет показали, что рыночная мотивация прививается быстро, однако производственные и экономические структуры, соответствующие требованиям времени, создать гораздо труднее, как и найти для себя выгодные ниши на мировых рынках.
Нынешняя пореформенная Россия совершенно не понимает своего места в мире. Современный мир не столь уж един и однороден, как кажется. Есть очень мощные экономические блоки. Соединенные Штаты, Канада и Мексика. Европейский союз. Мощный пояс в Азии, хотя и весьма политически разрозненный. Поднимающаяся Индия. Арабский мир. Куда хотела бы тяготеть Россия? Этот выбор выдвигает разные цели, разные задачи, разные методы их решения и т. д.
Много говорят о Китае. Но у Китая, по большому счету, учиться нам нечему. Да, Шанхай уже пятый год подряд является самой крупной в мире строительной площадкой. Но для того, чтобы иметь то же самое в Москве, достаточно «всего лишь» создать нормальный режим внешних инвестиций, а не сажать Ходорковского, не отнимать ЮКОС у акционеров. В нынешнем Китае иностранные инвестиции составляют 39 процентов всех капитальных вложений в экономику. У нас, я думаю, не более нескольких процентов, и это вопрос не заимствованных методов управления, а политической воли: всем понятно, что надо делать. Учиться у китайцев нам довольно-таки бессмысленно, потому что, на самом деле, они сами учатся. Учиться у учеников — довольно странное занятие. С другой стороны, проблематична широкомасштабная, полнокровная торговля с Китаем. Мы можем продавать в Китай нефть, но мы можем продавать ее и в Европу. А многие товары там производят гораздо успешнее, чем у нас, и потому снимать торговые барьеры в отношениях с Китаем безумно для России.