Сохранит ли интеллигенция свою «руководящую и направляющую» роль в обществе, останется ли она «учителем жизни» и для широких народных масс, и для людей власти? Умонастроения последних лет заставляют в этом усомниться: и без всеобщего высшего образования общество, кажется, отказало ей в этом статусе.
Но мировая практика говорит об интеллектуальной элите как о важнейшей политической и общественной силе в любой демократической стране (и в недемократической тоже: именно специалисты высшей квалификации готовят важнейшие решения власти). И никуда не денется спрос на главные ценности, с которыми мы связываем понятие интеллигентности, — честность, порядочность, уважение другого, доверие разуму, бережность к природе и культуре. Кто понесет дальше эти знамена? Может быть, те, кто сейчас читают «Знание — сила» и подумывают о том, куда пойти учиться или же учить своих детей.
Елена Съянова
Лей - обольститель немецкого рабочего класса
Он был серьезным ученым, экономистом, знатоком международного права, виртуозным пианистом и скрипачом, ценителем искусства, дружившим с артистической богемой двадцатых и тридцатых годов—от Элюара до Дали. А еще он был оратором и, обращаясь к многотысячной толпе, мог произнести такие вот, к примеру, фразы: «Уличный дворник одним взмахом метлы сметает в сточную канаву миллионы микробов. Ученый же гордится тем, что открыл одного-единственного микроба за всю жизнь».
Он всегда вел себя как хотел: венчался с одной женщиной, а в мэрии расписывался с другой, спокойно курни на совещаниях, выдыхая дым в нос Гитлеру, смертельно боявшемуся рака горла, устраивал бешеную гонку за рулем автомобиля, в котором сидела чета Виндзоров, открыто дружил е евреями, мог, бросив все дела, улететь с очередной любовницей в Венецию на карнавал... А в это время по радио на весь рейх звучал его голос с особой, точно гвозди вколачивающей интонацией: «Человек должен признавать авторитет!.. Ни раса, ни кровь сами по себе не создают общности. Общность без авторитета немыслима.. Авторитет абсолютен! Авторитет — гармония! Авторитет — идеал!»
Сказать, что он был лицемером, значит не сказать ничего. Он был сутью режима, его сердцевиной, плотской спайкой между двух слов — национал и социализм.
Гитлер говорил: «Народ — та же баба, которую нужно уметь взять (здесь фюрер употребил более выразительное слово). Нашему Роберту это всегда удавалось».
Роберту Лею действительно удавалось многое. Например, оставить без места в партии фактического ее основателя Грегора Штрассера и стать начальником организационного отдела НСДАП. Позже, в считанные дни мая тридцать третьего года, так заболтать и запугать профсоюзных лидеров, что они почти все поддержали роспуск профессиональных союзов и образование Трудового фронта с ним, Леем, во главе. «Операция», как называл это мероприятие Гитлер, была проведена очень быстро, а главное — без лишнего шума. 30 апреля все здания профсоюзных комитетов оказались увешанными красными партийными флагами. Красный цвет — международный символ социализма, прежде всего бросался в глаза рабочим. Что из того, что в середине флагов были белый круг (националистические идеалы) и черная свастика (торжество арийской расы)?! Как позже признавались рабочие одного из заводов Боша, «красный цвет застилал нам глаза». Под флагами повсеместно висели листовки с «обещаниями» фюрера своим рабочим: два десятка пунктов, в частности, например, обещание сделать 1 мая Общенациональным праздником немецких трудящихся и оплаченным выходным днем. Об этом Лей особо договорился с тем же Бошем, Крупном и остальными, но рабочие об этом, конечно, не могли тогда знать. А уже первого мая гауляйтер Берлина Геббельс организовал первое «общенациональное» празднование этого события с парадом и митингом на аэродроме «Темпельхоф», во время которого был использован такой эффект, коша свет на всем стадионе выключался и Гитлер оставался один в ярких лучах мошных прожекторов. Именно так фюрер и произнес ключевую фразу об окончании классовой борьбы и провозгласил девиз: «Немец, почитай труд и уважай рабочего».