Родословная отца мне не очень понятна. Я часто спрашивал о его родителях, но он всегда уклонялся от ответа и только незадолго до смерти рассказал про брата Бориса, которого во времена революции хотели арестовать. Он был тесно знаком с группой писателей и поэтов. Их было человек пять-шесть. Они тайно обратились к Луначарскому, и он им устроил командировку во Францию, и Борис Зайцев с этой группой там и остался. Понятно, почему отси молчал; родственники за границей — это могло обернуться ГУЛАГом. Когда родился я, меня назвали в честь моего дяди.
Другой брат, Константин Зайцев, был известным человеком — главным инженером завода «Серп и молот» в городе Москве.
Мама была дочерью архимандрита Полтавской губернии. Архимандрит в то время была очень высоко почитаемая должность. Семья у архимандрита была большая: пять-шесть девочек и два-три мальчика.
Помню, что у одной из сестер моей мамы, тети Анюты, я в Минеральных Водах жил три-четыре года. Там же, в Минводах, поступил в школу.
В школьные годы я был очень живым, непоседливым, никому покоя не давал. Принимал участие во всех школьных потасовках и драках. Но несмотря на это учился хорошо и очень много читал. Устраивал какие- то коллективные библиотеки. Мои сверстники из домашних библиотек приносили свои книги, и мы ими обменивались. Потом часть книг пропадала, на этом я и «прогорел». В Минводах у мужа тети Анюты была одна большая комната, с пола до потолка уставленная книгами. Благодаря этой комнате я и пристрастился к чтению и уже с семилетнего возраста не мог обходиться без них. Я читал все подряд, запоем.
Потом отец в очередной раз забрал меня с собой на строительство канала «Москва — Волга». И когда я окончил седьмой класс, отец в приказном порядке заставил поступить в железнодорожный техникум. Мне это было не нужно, друзья продолжали учебу в школе. И вот проучившись полтора- два года в техникуме, я его бросаю, экстерном сдаю экзамены за 10 классов и поступаю в институт.
Свой диплом Московского электротехнического института связи я защитил на отлично, чем очень гордился еще и потому, что тема была закрытая и суперсовременная по тому времени: «Электронные переключающиеся устройства для цифровых вычислительных машин». Кстати, небольшая информация. Поступил-то я в институт на дневное отделение, но в 1950 году из-за тяжелого моего материального положения перешел на вечернее и одновременно поступил на работ) в СКБ-245, куда меня легко взяли. Это было недавно организованное СКБ, где занимались разработкой самой первой в СССР цифровой вычислительной машины «Стрела». Их было выпушено всего штук семь или восемь. Это было колоссальное по своим размерам и масштабам сооружение. Одних электронных ламп там было около пяти тысяч. А зал, в котором размещалась эта машина, был размером в двести квадратных метров. Я вложил немало своих сил и способностей в ее создание, за что меня и наградили орденом Трудового Красного Знамени. Это была очень высокая и серьезная награда.
Мне в моей жизни везло примерно раз пять. Например, в нашем институте я работал над разными сверхсекретными темами. И это было везение, потому что было интересно. Мне выдавали раздобытые в Америке советскими разведчиками разного рода сложные схемы и конструкции (которые они там уворовывали и тайно переправляли в Москву), запирали в отдельную комнату, никто об этом не знал. А я по этим чертежам должен был составлять принципиальные схемы устройства и расшифровывать их предназначение. Короче, я там, в институте, был не последний работник.
Когда я еще учился, я сделал около десятка изобретений. В моем архиве сейчас сохранилось восемь или девять свидетельств того времени. Экономия по моим изобретениям была по тому времени колоссальная. Но денег мне почему-то за это не выплачивали...
Однако жизнь продолжалась. В 1955 году университет на Ленинских горах получил свою очередную вычислительную машину, и мне предложили там должность начальника отдела. Я с удовольствием перешел к ним на работу, не догадываясь, что скоро от них c6eiy Там мне надо было руководить людьми, бороться с лодырями и заниматься всевозможными конфликтами между сотрудниками. По природе своей я трудяга и люблю работать с техникой. И тогда, спустя примерно год, я перебрался в НИИ-17 — Радиоэлектронный научно-исследовательский институт. Нашел там для себя отличную тему: «Электронные автоматические устройства контроля исправности для самолетов, пушек и танков». Эти устройства должны были в непрерывном режиме следить и контролировать исправность любой заданной схемы. Потом меня переманили в Конструкторское бюро Микояна, где как раз приступили к созданию сверхскоростных самолетов «МиГ», на ту же самую тематику. Так я стал ответственным за разработку темы «Автоматический контроль исправности работы всех систем истребителей*. Это была сложнейшая работа, я работал на пределе всех своих физических и умственных способностей. Я подключил к работе целый ряд организаций, и когда все это развернулось, пошли хорошие результаты, я... ушел. В Московский институт нефти и газа. Там я мог преподавать, о чем давно мечтал.