А. Битов. Пушкинский дом
Многие ученые стремятся разобрать наш внутренний часовой механизм на отдельные «генетические колесики». И дело не в простом любопытстве. Жизненные процессы, протекающие в организме, тоже следуют таюу времени. В течение суток периодически меняются температура тела, уровень содержания различных гормонов в крови, эффект действия многих медикаментов. Ночью нас острее будоражит боль. Ночью само время течет медленнее, чем днем.
Все живые организмы подчиняются власти времени; все они своей жизнедеятельностью отбивают его такт. Вероятно, едва лишь зародилась жизнь, как время оставило на ней свою отметину — неизгладимую печать. Даже поведение самых древних и примитивных одноклеточных организмов, таких как цианобактерии или водоросли, покорно течению времени. Их повадки пронизаны суточным ритмом. Так, жгутиконосец Gonyaulax за час до восхода солнца поднимается к поверхности моря, а перед заходом снова опускается в глубь воды. Это чувство времени помогает ему эффективно усваивать солнечный свет — источник энергии для процесса фотосинтеза. Будь он его лишен, он ночами напролет ждал бы «у моря» зари.
Внутренние часы помогают любому организму предвидеть чередование дня и ночи. Это нужно всем — от амеб до людей. Без этой способности жизнь человека кажется немыслимой. Так, ожидая пробуждения, организм заранее меняет уровень обмена веществ — готовится к дневной активности, иначе бы, внезапно вырвавшись из цепей сна на свободу, мы пережили бы, как говорят медики, настоящую «физиологическую катастрофу». Недаром, разбуженные среди ночи, не в положенный час, мы чувствуем себя слабыми.
Впрочем, среди ночи разбудить нас не так легко. В три-четыре часа ночи мы, как говаривали в старину, «смотрим десятый сон»: в это время уровень нашей физической или душевной активности ниже всего. Если человек еще не удосужился заснуть к этому часу, то чаше всего он вял и неуклюж, как оживший манекен. В это время особенно часты аварии на дорогах, хотя те обычно пустынны. Статистика показывает, что более четверти водителей, погибших в ДТП, умирали, заснув за рулем.
Примеров тому не перечесть. Двадцать четвертого марта 1989 года близ побережья Аляски танкер «Exxon Valdez» наткнулся на айсберг, что привело к крупнейшей в Америке экологической катастрофе. Расследование показало, что всему виной банальное недосыпание: за двое суток рулевой спал всего шесть часов. Он так вымотался, что забыл отключить «автопилот», и потому судно, когда он пытался свернуть с опасного курса, не среагировало на этот маневр.
В 1986 году, когда разбился космический челнок «Challenger», причина была, отчасти, в хронической усталости. Руководитель полета, измученный недосыпанием, распорядился не откладывать старт, несмотря на некоторые проблемы: «Отмучиться, наконец, и точка!» Что и произошло с экипажем...
В 1984 году страшная катастрофа произошла в индийском городе Бхопал: взрыв на химическом заводе компании «Union Carbide». Тогда погибло 8 тысяч человек, а еще 200 тысяч человек пострадали — многие получили тяжелейшие ранения. Если бы критическая ситуация сложилась днем, взрыва могло и не быть, а вот сотрудники ночной смены просто «проспали» первые сигналы тревоги.
Нет, недаром народная мудрость во все века гласила: «Утро вечера мудренее», а герои сказок, твердившие ее, неизменно побеждали врагов, ибо в самое опасное время суток спали как убитые, чтобы, очнувшись, быть живее всех живых.
Все мы подчиняемся власти времени; у каждого есть свои «внутренние часы». Впрочем, эти часы всегда чуть спешат или отстают, выбиваясь из суточного ритма. Это хорошо видно на примере опытов, в которых добровольцев помещали, допустим, в подземный бункер, где они были полностью изолированы от внешнего мира и не имели никакой возможности выставить свои «внутренние часы» ни по солнцу, ни по будильнику в соседней комнате, ни по разговорам за стеной. Чаше всего их жизнь начинала странным образом замедляться. Казалось, сутки были им малы. Они ложились спать все позже, и потому для ученых, следивших за ними, день постепенно превращался в ночь. Их сутки — «естественные сутки человека»! — длились двадцать пять часов.
Впрочем, наши «внутренние часы» не всегда медлят. В некоторых опытах они идут торопливее земных. Так, американский биолог Кристофер Джонс в течение восемнадцати дней наблюдал за женщиной, добровольно жившей в полной изоляции. Ее суточный ритм составил всего 23 часа 20 минут. Она явно спешила жить. Если бы она провела в изоляции 32 дня, то, по ее подсчетам, она прожила бы здесь... 33 дня!