движения сила.
Эдип ответил и тем освободил город. Благодарные жители предложили ему стать царем Фив. «Разве нет у вас царя?» — «Был, но недавно погиб на перекрестке дорог, убитый шайкой разбойников». Так Эдип стал царем Фив и мужем вдовы Лайя — Иокасты.
О том, что произошло потом, когда Эдип — справедливый правитель, счастливый супруг, отец четверых детей — узнал, что он преступник, и идет речь в драме Софокла. Ужас трагедии не в свершении злодеяния — в постепенном осознании того, что уже свершилось. Четырежды Эдипу говорится: убийца царя — ты, сын Иокасты — ты, убийца отца — ты, муж матери — ты; и до самого последнего шага в этой цепи обвинений Эдип слышит слова и не понимает их смысла. Когда понимает, выкалывает свои — как будто ничего не видевшие! — глаза пряжкой с пояса повесившейся Иокасты.
Софокл построил драму как сложное техническое устройство, каждая часть которого срабатывает именно тогда, когда этого требует замысел. Три раза Эдип отвергает доказательства своей виновности: он никогда не видел фиванского царя, он сын правителей Коринфа, его отец умер уже после того, как он покинул свой город. Но затеянное им же самим расследование неостановимо, как механизм, ведет его к развязке. Вестник из Коринфа, сообщивший о смерти царя, оказывается тем же пастухом, что нашел ребенка Эдипа на склоне горы Киферон. Слуга Лайя, много лет назад унесший младенца в лес, — тем спутником фиванского царя, что единственный остался в живых после стычки на перекрестке дорог. Цепь замкнулась. Эдип, уже чувствующий под ногами пропасть, как за соломинку хватается за последнюю деталь механизма, не нашедшую пока себе места: «Почему же ты сказал фиванцам, что царя убила шайка разбойников?» — «Стыдно было признаться, что нас разбил один юноша.»
Пропасть разверзается перед Эдипом.
«Все персонажи драмы, — писал Андре Боннар, — и Эдип первый, сами того не зная, способствуют непреложному развитию событий. Они сами — части этой машины, шкивы и ремни действия, которое не могло бы развиваться без их помощи».
Так можно ли было пройти мимо этой великой драмы, читая курс культурологии студентам технического вуза?
Рассказывая студентам Севмашвтуза о культуре Древней Греции, я не пожалела времени, посвятив одно занятие сравнению мифа и трагедии, второе — фильму Пьера Паоло Пазолини «Царь Эдип», а на третьем - попросила студентов письменно высказать свои умозаключения по поводу античной драмы.
Судьба Эдипа захватывает нас только потому, что могла бы стать нашей судьбой.
3. Фрейд
«Виновен ли царь Эдип, и если виновен не он, то кто? Первое чувство читателя (или зрителя) — возмущение: бог подстраивает человеку западню, заставляет совершить преступление, хотя человек того не желает и всеми силами старается отвратить надвигающуюся беду. Когда Эдип убивает на перекрестке старца и его слуг, он не считает себя убийцей, и, пожалуй, довольно обоснованно. Эдип далек от состояния душевного равновесия. Возможно, что ссора на перекрестке и стала той последней каплей, окончательно лишившей Эдипа способности логически рассуждать и адекватно реагировать на реальность. Иными словами, в момент убийства Эдип пребывает в состоянии аффекта, или, по Фрейду, во власти „инстинкта смерти“, то есть потребности внешней агрессии».
Чаще всего студенты начинают именно с анализа душевного состояния Эдипа и обуревающих его чувств, как бы подставляя себя на место мифологического героя, до поры не замечая, что они слеплены из разного теста. «Он был злой на свою судьбу, на себя, на всех людей и выместил свои чувства на ни в чем не повинных путниках». «В нем проснулась какая-то звериная ярость, заставлявшая убивать дальше». Убийство тут не преступление, а «выброс внутренних страданий или самооборона», «жажда мести за испытанный им страх быть самому убитым».
Тут трагедия человека, обладающего полнотой человеческой власти, столкнувшегося с тем, что во вселенной отвергает человека.
А. Боннар
Сложнее всего студентам давалась адекватная мифологическому мышлению оценка брака Эдипа со своей матерью: ни жизнь, ни литература, ни кинематограф (основной источник житейской мудрости) не дают им подсказки. Ответ приходится искать в собственных эмоциях: «Эта женщина могла его растить, пеленать в младенчестве, любить и жалеть. А оказалось, что она - его жена. На мой взгляд, это очень тяжело морально осознавать». «Люди всегда и убивали, и будут убивать друг друга, и убийство родителей - это не такая уж и редкость, ну а женитьба на матери - это нечто из ряда вон выходящее... В общем, я считаю, что он дважды попадет в ад».