• Вот лишь одно направление такой работы — «Микробиология молока и молочнокислых продуктов». В коллекции «Nestle» около 4 тысяч штаммов молочнокислых бактерий. Со временем некоторые из них «делают карьеру». Так, бактерии Lactobacillus acidophilus 1, содержащиеся в одном из сортов йогурта, попадая в пищеварительный тракт, вытесняют обитавших там бактерий. Их жертвами, например, становятся колонии пресловутой Helicobacter pylori, способной в худшем случае вызвать у человека язву и даже рак желудка. Так пища становится лекарством, а завтрак на вашей кухне уподобляется визиту в больницу, в процедурный кабинет.
• Другие бактерии могут понижать уровень холестерина в организме; третьи понижают содержание жира в продуктах, оставляя неизменным вкус; четвертые заботятся о количестве кальция в организме.
Волга - молочная река?
Человеческий организм переваривает молоко благодаря особому ферменту - лактазе. Однако долгое время организм взрослых людей не мог вырабатывать лактазу, и молоко относилось к числу несъедобных продуктов (подробнее смотрите «ЗС», 10/04). Люди научились пить молоко лишь пять-шесть тысяч лег назад. Как выяснили финские ученые, именно тоща появилась генетическая мутация, которая позволила взрослым переваривать молоко. По-видимому, она возникла у кочевников, населявших территорию между Уралом и Волгой. Для них мутация оказалась очень выгодной, поскольку они разводили скот, приносивший много молока. Может быть, сказочное присловье о «молочной реке, кисельных берегах» когда-то относилось к Волге? Ведь на ее берегах в древности жили племена, готовые пить молоко как воду, чего никто больше не мог?
• Иные ухищрения ученых призваны соблазнить вкус. Так с помощью электронного микроскопа удалось исследовать кристаллическую структуру сливочного мороженого. Оказалось, если размер кристалликов — меньше 50 микронов, то мороженое тает во рту. А если — больше, то кажется, что на язык попал песок. Второй раз не захочешь покупать такое мороженое.
Отсюда недалеко и до питания по рецепту. Это в духе модной сейчас биомедицинской парадигмы: подбор лекарств, точно соответствующих организму человека. Мы не вправе так просто, самовольно выбирать продукты на полках магазинов. Нет, сперва надо составить карту ДНК, а уж потом в соответствии с вашим «генетическим профилем» выбрать те продукты, что полезнее всего для вас.
Вот пример. От содержания микроэлементов и витаминов зависит нормальная работа более 2500 ферментов — то есть почти четверти ферментов, имеющихся в нашем организме. В микроэлементах нуждается любой из нас, но их нужное количество разнится. Примерно у каждого третьего наблюдаются некоторые, порой минимальные, генетические отклонения, из-за чего организм не так эффективно использует эти элементы.
Так, при нехватке цинка замедляется рост человека, слабеет иммунная система, чаще выпадают волосы. Если вы знаете, как ваш организм использует цинк, эффективно или нет, вы можете варьировать свою потребность в нем. Такова идея. На практике, конечно, она воплотится не скоро. Дело не только в генетическом анализе, что сложно само по себе. Влияние генов, а значит, и большинства протеинов и ферментов так многообразно, что ожидаемого результата можно не достичь, — а получатся одни побочные последствия. Пока мы не вправе, что бы ни говорилось в рекламе, безапелляционно заявлять: «Этот продукт улучшает то и то или уменьшает то и то». По словам экспертов, удалось доказать лишь благотворное действие «функционального» йогурта. С другими «улучшенными» продуктами ничего не ясно.
Непонятен и юридический вопрос. Чем «пища по рецепту» отличается от лекарств, по рецепту же выдаваемых? 1де покупать такую пищу — в магазине или аптеке? Можно ли продавать некоторым категориям граждан «пишу по льготной цене», поскольку они нуждаются в ней согласно медицинским предписаниям? Следует ли разрешать продажу некоторых видов пиши лишь после того, как они пройдут лабораторные и клинические исследования, как подобает лекарствам? Легко же было нашей прабабушке Еве лакомиться плодами без присмотра врачей!
... В принципе, мы могли бы питаться лишь натуральными продуктами. В них есть все, что нужно человеку, чтобы укрепить здоровье. В последние годы ученые обратили внимание на так называемые вторичные растительные вещества; они не содержат никаких питательных компонентов, но полезны чем-то иным. Это, например, ликопин, придающий помидору красную окраску. Оказалось, что это вещество сдерживает развитие определенных форм рака.
Дело вот в чем. Растения - это живые организмы! Подобно нам, они подвергаются воздействию вредных факторов. Человек, к примеру, не может подолгу лежать на солнце жарким летним днем — прячется под навес, дерево, в дом. А куда скрыться дереву или траве? Им не убежать. Солнечный свет разрушит тончайшие клеточные структуры, если растения не позаботятся о себе. В клеточных мембранах шпината, например, откладывается определенный каротиноид, который защищает клетки от повреждений.
Натуральные продукты, считают скептики, и есть настоящая «функциональная пища». Ведь человеческий организм лучше всего приспособлен к их усвоению. Недаром в последнее время пробудился такой интерес к японской кухне. В ее основе — натуральные продукты: рис, водоросли, рыба. Социологи аттестуют эту кухню с лучшей стороны: японцы дольше других живут (см. «ЗС», 5/05), редко болеют некоторыми видами рака, у них реже бывают инфаркты.
Итак, «с Востока свет, с Востока силы»? Не будем спешить с приговором. У всякой стряпки свои порядки. Одно можно сказать наверняка. Нельзя изо дня в день питаться одним и тем же. Продукты надо чередовать. Меню должно быть разнообразным. Только тогда организм получит все необходимые вещества. Вкусовое восприятие — это динамичный процесс. Одинаковой пищей будешь сыт, но рад ей, пожалуй не останешься.
В ФОКУСЕ ОТКРЫТИЙ
Игорь Лалаянц
Атомные наручники
«Ада» — бесподобный роман Владимира Набокова — во многом удивил и даже помучил своей обширной средней частью, в которой рассказывалось о природе времени. Герой романа Вин посвятил ее выяснению всю свою долгую профессиональную жизнь. Мучило же меня то, что я ничего из прочитанного не понял и чувствовал себя от этого полным дураком, что крайне неприятно.
Й только много позже, когда пришлось сталкиваться с чем-то подобным в других ситуациях, я понял, в чем суть проблемы. Как-то довелось читать номер «Нейшнл Джиогрэфик», посвященный изучению и измерению времени, в котором авторы просто и доходчиво донесли простую мысль: наука не знает, что есть время! А когда не знаешь, то и рассказываешь путано.
И вот ныне «Нейчур» в одном из первых январских номеров посвятил свою историко-тематическую вкладку знаменитому «Аннус Мирабиле» — «Чудесному Году» в жизни А. Эйнштейна, опубликовавшему в 1905 году свою изумительную серию из пяти статей (последняя вышла в начале 1906 года), которая обессмертила его имя. Авторитетный журнал считает, что гений Эйнштейна модифицировал систему предположений и допущений, лежавших в основе физики, что привело к изменению механистической картины ньютоновского мира.
Физика тем самым была поставлена с головы на ноги, родилось реальное, а не аберрантное физическое мышление, после чего стало возможно рождение квантовой физики. В какой-то мере история повторилась через полвека, когда биологическая наука после открытия Уотсона и Крика встала с головы белковой гипотезы на ноги ДНКовой природы гена, после чего и стало возможно рождение реальной биологии.
Конечно, со времен Эйнштейна мы знаем, что во Вселенной время интетрировано с пространством, в результате чего возникло неразрывное пространство-время, которое искривляется под влиянием больших гравитационных масс. Известно также, что при запредельных скоростях, приближающихся к околосветовым, время замедляется и при «провале» в черную дыру вообще останавливается. Но оперируя этим знанием, наука тем не менее ничего не говорит о том, что такое время.