Прошлое увидели как огромный массив смутных воспоминаний. Душевная жизнь в целом обрела иной статус — стала богатой, масштабной, очень значительной самой по себе и впервые стала объектом научного исследования. Благополучие психики стало самостоятельной ценностью, требующей заботы, причем как никогда раньше стало ясно, как это делать.
Речь в его трудах шла не столько о сексуальности как таковой, сколько о сексуальности репрессированной. Он был среди задавших тон в складывании европейского дерепрессивного дискурса. До него "дерепрессию" формировали социальные философы: от утопистов-социалистов до Маркса. Под его руководством она "переехала" в иную сферу — в "психическое" и осталась там надолго. Борьба с репрессией оказалась делом не только группы людей: класса, сообщества, но и индивида, приходящего за освобождением к другому индивиду — аналитику.
Сексуальные революции, либеральная сексуальная политика обрели научную легитимацию, по меньшей мере, ее видимость. Линия от Фрейда — через Райха и прочих — к Маркузе и иным идеологам революции 60-70-х несомненна.
Сейчас, в условиях оживления консервативной идеологии как реакции на распад семьи, кризис рождаемости и т.п. все эти идеи выглядят менее очевидными и более сомнительными, чем тогда, когда они появились, но все же отмахнуться от них не удается.
Сейчас нет психотерапевтической школы, где образование не состояло бы из трех элементов: клиентского опыта, супервизии и теоретической выучки. Нет терапевтической практики, где требовался бы такой опыт смирения, как в психотерапии. Нет терапевтической практики, приобщиться к которой можно лишь за собственные деньги. И незачем напоминать, что все пошло от психоанализа.
Что бы ни говорили статусные психоаналитики, ситуация довольно нелепа и явно унизительна. Нельзя доказать научно, что психотерапевт с собственным клиентским опытом эффективнее того, у кого его нет. Но сделанного не вернешь. Именно Фрейду (и Юнгу, предложившему это первым) все психотерапевты обязаны длительным унижением и большими расходами в начале карьеры.
Ведущая тема Фрейда — сексуальность — сказалась на своеобразии профессионального сообщества в психотерапевтическом мире. Благодаря ей психоанализ стал скандальным явлением культуры. Уровень этой скандальности превосходил все, что было до него. Никакая научная доктрина, даже дарвинизм, не приводила к столь мощной консервативной ответной реакции.
Зигмунд Фрейд с дочерью Анной
Атмосфера враждебности вокруг раннего психоанализа имела и еще один аспект. Во всех известных биографиях Фрейда (Эрнеста Джонса, Джона Розена, Пола Ферриса) обсуждается еврейский вопрос. Известно, что, кроме Дедушки, большинство психоаналитиков первого призыва были евреями. Не один Фрейд был убежден, что именно еврейское происхождение психоанализа создало его детищу еще большие трудности. Массированная и длительная агрессия, которой подвергся психоанализ, привела и к обратной реакции: первые психоаналитики сомкнули ряды, сформировав нечто вроде тоталитарной секты.
Перед лицом внешней агрессии, реальной или преувеличенной, психоаналитическое сообщество объединилось в жесткую структуру с твердым этическим и дисциплинарным кодексом, беспощадную к диссидентам. Этим двум факторам — "сексуальному" и "национальному" — психотерапевтическое сообщество в большой мере обязано своим своеобразием.
Фрейд обнаружил терапевтическую составляющую культуры и жизни вообще, терапевтический смысл любого житейского действия: есть, спать, смотреть кино, играть в футбол...
То, что психоанализ из специального лечебного метода стал мировоззренческой системой — давно общее место. Здесь речь не столько о захвате чужих идеологических пространств, сколько о внутреннем росте или встраивании метафизических дискурсов в психотерапевтическое поле. Производство концепций, изначально обслуживавших клинико-терапевтические потребности, легко разрастается до размеров, позволяющих им обрабатывать куда более крупные идеологические пространства. Так авторы всех позднейших методов получили возможность начать не с лечебного метода, а с развитой метапсихологической доктрины. В этом одна из исторических заслуг психоанализа.
Сообразив, что после Фрейда все равно придется обзаводиться школьной "философией", авторы иных направлений, видно, решили не терять времени на преодоление пути из медицины в метапсихологию.
Психотерапия наряду с религией, философией, политикой стала очень привлекательным местом для размещения символического капитала. Психотерапевт стал его держателем.