Власти убеждают, что на этот раз все обойдется без промаха. Выбирая, где строить плотину, эксперты оценили полтора десятка возможных адресов, шесть вариантов высоты плотины и остановились на одном-единственном — самом грандиозном в истории человечества.
Лучшем ли? Ли Пэн и партия сказали: «Да». Критики произнесли: «Нет». Чем ответит природа?
Алексей Левинсон
Социография и ее герои
Это рассказ про четырех разных исследователей, которых объединяют три общих признака. Они занялись проблемами, которые до них никто не затрагивал, а после них изучали многие. Они действовали в одиночку, делая то, что потом стали делать коллективы и группы. Наконец они все пользовались методами, которые так широко приняты в современной социологическом практике, что для многих и формируют образ социолога и социологии — это методы интервью. Но, на мой взгляд, то, что делали зти люди, не стоит называть социологией. Это — пред-социология, это — социография.
Молодой бедный шляхтич Адам Чарноцкий, старший современник Пушкина, — мелкий судейский чиновник. Присоединился к французской армии, наступающей на Россию, участвовал в боевых действиях. С ним, раненным под Смоленском, в госпитале беседует Наполеон. По воспоминаниям, эта беседа уже умирающего воина возвращает к жизни, но рану она все-таки не исцеляет. При отступлении французов он остается в России, какая-то крестьянка прячет его у себя.
Его обнаруживают. Как военнопленный он отправлен в Сибирь пешком по этапу.
Этап в российской тюрьме и ссылке — место не очень веселое. Но этот заключенный начинает собирать песни и рассказы конвойных, встречающихся попутчиков и жителей тех губерний, через которые они проходили.
По дороге Адама Чарноцкого расконвоируют, и он возвращается в Россию почти тем же путем и опять пешком. Но называет он теперь себя Зориян Яковлевич Доленга-Ходаковский. Он идет от села к селу, от поместья к поместью и все время собирает песни, а также названия мест и водоемов, мимо которых он шел, вместе со всеми поверьями, которые с этими названиями были связаны.
В своей довольно претенциозной теории Ходаковский применил археологический метод к анализу языка и массового сознания. Отметим также и его подход. В стране, в которую он пришел с армией завоевателя, но стал пленником, в стране православной, он, поляк — стало быть, католик, стал искать корни того, что могло его с ней роднить. Он занялся поиском того, что он называл (по-русски!) «славянщиной дохристианской». То есть он обратился к тому, что считал пантеоном языческих божеств, которые, по его убеждениям, были и божествами мест. Топонимия, гидронимия, по мнению Ходаковского, сохраняли этот пантеон, опушенный на землю, на воды.
Говоря современным языком, он выявил системные связи внутри этой пространственно-религиозной, земной и одновременно неземной системы. И он пользовался этим комплексом как научным инструментом — утверждал, что может предсказывать: спросит, как называется, скажем, ручей, и после этого скажет, как все вокруг называлось прежде. Он утверждал, что такие предсказания его неоднократно сбывались. Его труд по гидронимии центральных областей России с именами записанных им каких- то ручейков, притоков больших и малых рек огромен, это толстенный фолиант.
Его теория объясняла и размещение фокусов этих локальных топонимических сетей, которые он называл городищами: это святилища, где отправлялся языческий культ и где впоследствии ставились православные храмы. Он, католик, объяснял православным, апеллируя к их прошлому, почему их православные церкви всегда ставятся на «замечательнейших местоположениях».
Эти исследования никто не оплачивал. Днем Ходаковский занимался сбором информации, на ночь просился (он же дворянин) на ночлег в барскую усадьбу и, как правило, получал туда приглашение. Откушав с хозяевами ужин, он им излагал свою теорию. Рассказывают, что он ее не просто объяснял, но настойчиво навязывал: он был неугомонным, но и бесцеремонным человеком. У него не было смены одежды, и ко всем обращался он одинаково: «Сударь». Своей экстравагантностью он производил сильнейшее впечатление на дворянскую общественность. Слухи о нем стали опережать его движение и поднимать ся вверх по социальной иерархии. Им заинтересовался канцлер, граф Кочубей; князь Потемкин. Он побывал в столицах, произвел фурор в главных салонах; произвел впечатление на Гоголя и Пушкина. У Пушкина есть строчки: «...но каюсь, новый Ходаковский, люблю я с бабушкой московской потолковать о старине», Пушкин понял, чем занимается этот человек, и понял способ, которым он работает. Говоря нынешним языком — опросный метод, метод интервью.