Когда я там был в последний раз, в Дамангуре жили около 700 человек. На поверхности — поселение, куда не очень-то пускают посторонних, а внутри — гигантское подземелье, туда разрешают спускаться за деньги. Занимаются они там многими вещами — и серьезными, и чудными. У них более сотни производств, своя конституция, валюта...
Ближайшее к России штайнеровское поселение (их всего около сотни по Шенгену) — в Таполе, в Финляндии, примерно в 150 километрах от границы. Там живут сейчас около полусотни человек — сплошь светлая, высокоразвитая интеллигенция, работающая с детьми. Поскольку Штайнер завещал работать с самыми проблемными и незащищенными детьми, они с такими и работают: олигофрены, сумасшедшие... Но видели бы вы их хозяйство!
Самое старое штайнеровское поселение — в Исландии. Гитлер почти по всей Европе их позакрывал, а сюда не дошел.
С моей точки зрения, Исландия вообще дает нам пример постепенного становления пострынка уже не в отдельных очагах, а в рамках целого общества. Правда, внешние наблюдения тут мало что дают: это — страна сплошных парадоксов. Сверхсытость, Интернет, поголовная автомобилизация — и при этом детская вера в эльфов. Традиционная многодетность — и четкая тенденция к распаду нуклеарной семьи. Исландские женщины большей частью живут одни, об их сексуальной доступности по Европе ходят легенды, и при том это самая нравственная страна из виденных мною в кругосветных путешествиях. Каждый мальчишка знает поименно всех своих предков за тысячу лет. А во время знаменитого эксперимента, когда по столичным сортирам всех стран подбрасывали кошельки со ста долларами, лишь в Рейкьявике владельцам вернулись все 100 % (в Москве — один из ста).
В Исландии как бы нет слабых людей. "Всех, кто некрепко стоял на ногах, давно уже сдуло ветром в океан", как они говорят. Приезжаешь и видишь: люди там действительно крепкие, все сплошь как греческие боги.
Их жилища, с точки зрения европейца или американца — это какие-то непритязательные с виду сараюшки. Никаких бетонных изгородей. Практически нет зелени — есть даже партия странных экологов, протестующих против лесовосстановления и клумб: нельзя, мол, размывать основы национального — спартанского! — духа всякими сибаритскими штучками. А дети все работают лет с восьми и самодостаточны. Потому и постепенное отмирание нуклеарной моногамной семьи не воспринимается как нечто трагическое.
Кстати, про детский труд — это ведь чисто марксистский тезис, на практике блестяще проверенный Антоном Макаренко. Так что страница 198 из 16-го тома ПСС Маркса — отнюдь не бред воспаленного ума, как предположили многие исследователи, встав в тупик перед экзотическими мыслями классика.
Маркс, напомню, говорил: ребенок должен быть с девяти лет реальным мастером, получать деньги за свой реальный труд. Дикость, да? А по-моему, он догадался, что человек, рано оказавшись во взрослой, ответственной ситуации, быстро достигает вершин, после которых накопление становится ему просто неинтересным. Тогда он начинает выходить из своей ситуации и строить что-то новое, свое. Если же он не начинает рано, то боится выйти из ситуации, которой овладел, боится потерять приобретенное, сколь бы малым оно ни было. И лишь к старости человек начинает понимать, что все, чем он владел в жизни, ничего, в сущности, не стоило. Но уже поздно что-то с собой сделать.
Заметьте, практически все наши олигархи были очень бедны в детстве. Это чуть ли не заболевание такое: навязчивое чувство, что надо "копить про запас". Потому что, накопив первые 20 миллионов долларов, человек уже не чувствует, много ли это или мало. Его все равно преследуют миазмы детства — застоявшийся в малой кубатуре запах нищеты. Иногда помнить это так страшно, что человек строит в доме семнадцать туалетов для себя, любимого и единственного, как это сделала одна американка.