Теперь король Луи XIV уверовал, что государство — это он сам и "добрые французы", во всем согласные со своим монархом. Гугеноты и иностранцы — это люди второго сорта: пусть сидят тихо и слушаются старших в звании! Но если ученый человек соглашается вести такую жизнь, значит он уже не хозяин в своей науке!
Блестящий интернационал ученых богатырей, при Кольбере собравшийся в Париж со всего континента, понемногу разбегается по родным углам. Гюйгенс вернулся в Гаагу, Ремер — в Копенгаген, Лейбниц — в Ганновер; умер неутомимый организатор академии — астроном Жан Пикар.
Его коллега и тезка Кассини, первым измеривший расстояние до Марса, продолжает в Париже наблюдения за небесными телами. Он проживет так же долго, как Ньютон: астроному долголетие просто необходимо! Только что Кассини открыл еще два спутника Сатурна — Диону и Тефию. Он первый заметил "щель" в кольце Сатурна, но не догадался, насколько сложным окажется поперечное сечение этого кольца. Астрономы раскроют эту тайну лишь через 300 лет, когда космические зонды пролетят вблизи Сатурна, а математики смоделируют в компьютерах "странные аттракторы", из которых соткано его кольцо...
Кассини составит первую карту Юпитера и заметит, что эта карта "плывет" во времени, ибо скорость вращения планеты различна на разных широтах. Это означает густую, мощную атмосферу, быть может, неограниченно глубокую, так что, нет у Юпитера резкой грани между "телом" и "воздухом"? Этот вопрос естествен в устах физика — Ньютона или Гюйгенса, но "чистому" астроному Кассини он в голову не приходит. Даже гелиоцентричную модель Коперника упрямый наблюдатель Кассини считает сомнительной гипотезой...
Очень похож на упрямца Кассини его ровесник Антон ван Левенгук из Дельфта. Только он наблюдает Природу не в телескоп, а в микроскоп, следит не за звездами и планетами, а за маленькими живыми существами в капле воды или слюны. За 20 лет наблюдений Левенгук открыл новую биологическую Вселенную — от инфузорий с ясно видной внутренней структурой до туманных крошечных бактерий. Левенгук не в силах угадать, что разнообразие микробов гораздо больше, чем всей большой биосферы Земли, — от блохи до слона, от лишайника до пальмы. Тут нужен огромный труд классификаторов, который недавно начался.
Христиан Гюйгенс
Перебрав почти 20 тысяч видов растений, Джон Рей составил их первый каталог и впервые отделил однодольные цветковые от двудольных, покрытосеменные — от голосеменных и спороносных. Другой британский ботаник — Грю — только что догадался об истинной роли тычинок и пестиков в размножении растений. Но чудесная разница поколений между мхами и папоротниками (спорофиты и гаметофиты) пока остается не замеченной! Так было и в астрономии, пока ее творцы отличали планеты от звезд только по степени их подвижности на небосводе...
Биология ждет своего Коперника, но не скоро его дождется. Хороших наблюдателей в этой науке уже хватает. Но хорошие расчетчики появятся только через 200 лет, когда химия, генетика и морфология живой клетки (открытой Гуком) станут тремя равноправными, взаимно дополнительными воротами в сложнейшую биологическую Вселенную.
Так выглядит ученый мир европейцев в звездный час Исаака Ньютона, накануне великих триумфов математического естествознания, на пороге первых тайн земной биосферы. Приятно видеть, что на каждое замеченное чудо Природы нашелся хотя бы один исследователь, готовый изучать его всю жизнь, даже без надежды на скорый, простой и окончательный ответ. Пока такие люди изобилуют в роде людском, пока они способны и готовы прилагать немалые усилия, чтобы понимать и терпеть друг друга со всеми личными недостатками либо избытками, до тех пор выживание и прогресс человечества кажутся надежно обеспеченными.
Виктор Кудрин
Универсальный коррелятор
Конец компьютерной эры: что дальше?
П. Филонов. Формула петроградского пролетариата. 1921 г.
Виктор Кудрин — главный библиотекарь Дома А.Ф. Лосева (Библиотеки истории русской философии и культуры)