Таким образом, наука у нас была превосходная, а технологии, если не говорить о связанных с обороной, — более отсталые, чем в средней европейской стране. Почему так получилось? Несомненно, создание теории и даже уникального прототипа намного дешевле, чем создание индустрии чего-либо. И, кроме того, весь акцент делался на создании вооружений. На конкурентоспособные продукты массового потребления никто не обращал внимания, да и жили мы, как на острове, и конкурировали только с самими собой. Пока границы были на замке, отсутствие технологической базы мирового уровня в России было не очень заметно. Но теперь, когда двери страны открыты и замки с границ сняты, оказывается, что российских товаров ни в каких магазинах Европы, торгующих чем-либо, сегодня практически вообще нет. Вдумайся в это, высокочтимый читатель. Ведь это очень и очень серьезно.
Как же случилось, что в России не оказалось технологий, конкурентоспособных на мировом рынке? Неужели большевики были такими идиотами, что не понимали необходимости их создания? Два разговора объясняют этот феномен. Один состоялся много лет назад между мной и заведующим кафедрой, куда я попал после аспирантуры, когда представил ему мой первый проект, рассчитанный на получение финансирования.
«Вы все очень хорошо написали, — сказал он. — Я хотел бы сделать только одну поправку. Вот вы начинаете каждый пункт со слов: „На этом этапе будет сделано“. Замените „будет сделано“ на „исследование возможности“. А в остальном все очень хорошо».
И, перехватив мой вопросительный взгляд, добавил:
«Запомните на всю жизнь. Проекты должны писаться так, чтобы отчет об их успешном завершении можно было написать в любой момент».
Прелесть какая! То есть, например, вместо «Полета на Марс» — «Исследование возможности полета на Марс». Первое нереально, вторым можно продолжать заниматься вечно и отчитаться в любую микросекунду. И так работала вся страна... Кстати, финансирование мы получили.
Второй разговор состоялся в прошлом году с главным редактором «Знание — сила» Григорием Андреевичем Зеленко (увы, уже ушедшим из жизни), который в силу специфики журнала имел доступ к некоторым скрытым механизмам этого феномена. Оказывается, создавая новые отраслевые институты, министерства, как правило, пытались сделать их производящими реальные технологии. Однако через какое-то время к названию каждого из Храмов Технологий — к одним раньше, к другим позже, но с вероятностью, близкой к единице — добавлялось слово «исследовательский». То есть превращение в исследовательское учреждение из технологического было таким же веянием века и таким же обыденным, как в сегодняшней России банкротство перед приватизацией. Таким вот образом вместо создания автомобиля следующего поколения или овощерезки производилось исследование возможности создания автомобиля следующего поколения или овощерезки. Что наводит не только на размышления о всепобеждающей силе техники собственной безопасности, но и многое объясняет в том, к чему Россия пришла.
Совершенно ясно, что привычное нам сознание превосходства ученого над инженером является не просто мифом, а исключительно вредным мифом. Что же делать для его исправления? К сожалению, есть вещи, которые не происходят в мгновение ока.
Образование у нас по-прежнему очень хорошее, даже если профессора не всегда на высоте, атмосфера учебы превосходна, и студенты по-прежнему учат друг друга (что, по мнению профессора Йельского университета Игоря Френкеля, всегда было гарантом высокого качества российского обучения — весьма нетривиальная, между прочим, мысль). Но технологиям путным образом и в золотые времена советской высшей школы не обучали, а за последние пятнадцать лет сменилось еще два поколения технологий на Западе, так что отставание стало — давайте называть вещи своими именами — катастрофическим. Если не производить конкурентных в мире товаров, за счет чего удваивать или упятерять (как теперь говорят) ВВП? В XXI веке производство любого продукта технологично, даже картошки, даже сковороды.
Да, мы готовы рвануть и догнать страны Запада. Готовы! Но от готовности создать компьютер нового поколения до создания компьютера нового поколения, как от Урюпинска до Луны. Кто это будет делать практически? Ведь догонять-то надо не в копании огорода и не построении пирамид — как бы гениален менеджер ни был, если ему нечего продавать, то его гениальность может быть применена только к переделу собственности, но не к ее созданию. Так кто же в России будет создавать конкурентоспособные продукты? В research — есть кому. А в development некому! Надо смотреть правде в глаза: в настоящее время создание конкурентоспособных на мировом рынке технологий в России весьма проблематично, потому что их просто некому создавать.